Родился 10 июля 1975 года в г. Норильске Красноярского края. Высшее медицинское образование. Врач-реаниматолог. Женат, трое детей. Хобби: парусный спорт, охота. Издано три книги: «Мистика детерминизма», «Китайское проклятье», «Гадюшник».
В одиночестве следите за своими мыслями
Жизнь прекрасна!
«Я снова у моря, где чайки в небе и моих глазах. И здесь я такой, какой есть, устремлённый к солнечному свету, когда мечты парят в воздухе, ведь магия жизни повсюду»[1], – слова английской песни из Ливерпуля, лечебным бальзамом ложились на душу. Одиночество, о котором пел музыкант, не та причина, чтобы грустить. – «It`s a wonderful lifе»[2]. – Да, жизнь прекрасна! – Узкая полоска прибрежной гальки скрывалась в тени, пока солнце не показалось из-за вершины. И когда луч света, коснувшись водной поверхности, взорвался фантастическим фейерверком, то огненные сполохи заплясали у его ног. Старик не спеша брёл по кромке воды. Аквамариновая гладь была спокойна. А накануне прошёл шторм, изменив привычную картину. Сдвинутая в бугры галька была сплошь покрыта скользкими водорослями. За ночь муть осела, и в кристальной линзе уреза воды хорошо просматривались разноцветные камешки, которые приятно щекотали ступни. Солёная влага освежала ноги. Осторожно ступая, старик с опаской поглядывал на скалу, боясь получить травму от изредка падающих камней. Так и тысячу лет назад, столкнувшись с подобной границей (воды и суши), человечество воспринимало её как мистическую среду, воздействующую на организм. Влажный аэрокислородный коктейль, настоянный на можжевельнике, пахнул йодом. Возможно, выброшенные водоросли и создавали этот неповторимый аромат. – «Таласа», – прошептали старческие губы. Что-то неповторимо чарующее в этом звуке напоминало о Греции. Мысль унеслась вдаль, в тёплые края. Летом на яхте, взятой в чартер зятем младшей из дочек, он две недели провёл среди островов Ионического моря. Острова, воспетые Гомером, одни из самых красивейших островов Греции. В эпоху наполеоновских войн, глава русско-турецкого флота адмирал Ф. Ушаков воевал там, начав с освобождения Кефалонии – крупнейшего в архипелаге острова, лежащего южнее Лефкады. Кстати, содействовал в создании конституции для местных аборигенов-островитян. – И это тогда, когда в Российской Империи процветало крепостное право. – Весьма не дурно, да? – А мы, погрузив продукты на яхту, пошли на юг. Первая остановка в Фискардо – небольшом городке на севере Кефалонии, названного так в честь знаменитого разбойника и авантюриста Роберта Жискара. Здесь же этот глава норманнов и скончался во время своего очередного рейда на восток. Старинная архитектура приморского городка хорошо сохранилась. Удобная марина с массой судов. С трудом нашли место, пришвартовавшись напротив одного из многочисленных ресторанчиков своими столами, выходящими прямо на пирс, к яхтам. Помог седовласый англичанин соседней яхты, который всё лето жил на ней, переходя из одного порта Адриатики в другой. – Вот бы так нам, старикам… – Вэйзмир[3]. – Я таки да, себе думаю. – Надо же иногда немного еврейского счастья. – Фискардо – единственный населённый пункт, не пострадавший от страшного землетрясения 1953 года. Другим островам не так повезло. Прекрасная природа, которая преображается к празднику Богородицы. Удивительно поведение змей, ползущих по старым камням к церкви. Жители собирают их в прозрачные ящики и помещают на престол церкви, а после праздника выпускают. В гавани многочисленные кафе заполнены туристами. Бокал красного вина и средиземноморский салат с оливками, – что ещё человеку надо. – Большая бутылка «Рестины» за 4,5 евро. – Сопоставимые с родиной цены. Удивило, что сидевшие невдалеке священники, а может монахи, оживлённо общаясь, охотно употребляли местное вино. – Невольно приходило сравнение со своими иереями, которым, видимо, это нельзя. – А жаль. – Нельзя же клиру «отдалятся» от паствы. – Невдалеке виднелся остров, на котором незадачливые женихи Пенелопы поджидали Телемаха. Рядом Итака, легендарная родина его отца – Одиссея. – Берег в ослепительно белой гальке слепит глаза. Узкая полоска пляжа уходит вдаль, где мы удобно расположились под деревьями оливковой рощи. – Лакомимся фруктами и свежими соками, приготовленными на глазах. – Вокруг отзывчивые и приветливые лица. Так и хочется задержаться, но обговорённый заранее график поджимает. Впереди по курсу город Сами со всемирно известной пещерой Мелиссани. Входим в длинную и ёмкую бухту, которая заканчивается красивой мариной, с чистой голубой водой. – Различного класса яхты и масса галдящих туристов, на пирсе в лотках, свежая рыба. Обилие пресной воды и вечной зелени на холмах. – И это всё в одном месте. – Непостижимо! – Рядом швартуется катамаран. Вроде знакомая чем-то речь, прислушиваюсь и ловлю себя на мысли, что понимаю смысл сказанного. – Немудрено, братья-болгары. – Через сутки уходим, поставив грот со стакселем. Ветер зюйд-вест. Нас ждут восхитительные якорные стоянки на островах. По ходу небольшой островок Каламос. Травим якорь. После землетрясения (1953 г.) город покинули жители из-за отсутствия питьевой воды. Мёртвый город. Сохранилась лишь церковь да развалины, и ещё множество коз, которые одни бродят по острову. – Говорят, что они полгода обходятся без воды. – Сказки. – Утром трава и кустарник в обильной росе, так что влаги хватает. – Почему-то эту стоянку выбирают англичане. Кристально чистая вода бухты нежит тело так, что не хочется вылезать из моря, но моя очередь готовить пищу. – Вечером в кокпите на юте балуемся пивком и любуемся средиземноморским закатом. Как очаровательны перистые облака в свете уходящего солнца! На море мелкая зыбь от ветра и звучит серебряная музыка вант, словно поют сирены, и не хочется никуда уходить. На душе покой и умиротворение, теперь понимаю, почему греки никуда не торопятся. – Утром после завтрака не торопясь спускаемся к югу, посетив очередной островок. Великолепный девственный пляж. Яркая зелень кустов склонилась к воде, словно любуясь собою. Выходим на берег, но, Боже, опять козы, которые внезапно появляются из-за кустов. Особо колоритно выглядит чёрный козёл, сатанинскими глазами уставившись на яхту. – Под парусами идём на Закинф (Закинтос) – самый южный из островов архипелага. На пляже Навагио среди белоснежного песка, где откладывают яйца черепахи, ржавеет выброшенный морем корабль. Туристы на отполированных камнях и бортах судна оставляют свои имена. – Не стоит нарушать обычай, и мы тоже расписываемся. – Кстати, попасть на пляж можно только морем, и многочисленные судёнышки с завидным постоянством вываливают на берег очередную партию туристов. Преобладает молодёжь, которая, резвясь, милуется и целуется у всех на глазах. – Вот и здесь, по ходу, сидевшая на валунах парочка тоже целуется, не обращая на него внимания. – Он улыбнулся, вспомнив древнее изречение: если повезёт, то будешь счастливым, а если нет – философом. – В этом Сократ прав, хотя, явно надеясь на удачу, взял в жены на тридцать лет младше. – Этот апологет софизма полагал, что в мире всё относительно и «человек есть мера всех вещей». – Немного странно, если молодая жена была настолько сварливой, что имя Ксантиппа стало нарицательным. – Согласно античной традиции вследствие убыли мужчин в войнах у Сократа были две жены, которые вечно воевали друг с другом, но в перерывах объединялись против него. – Выходит, не слишком повезло шалуну. – Все проблемы – из-за баб. – Хотя человечество явно выиграло, получив такого философа. – А возраст, увы, имеет значение. – Старик бросил взгляд в сторону парочки. – Эх, молодость, молодость… – Ведь он раньше поступал также. Катал на мотоцикле и водил в кино. – Разница в четырнадцать с лишним лет казалась нормой. – Тогда! – И как восхитительно она была молода. – Не устоял. Да-а! А ведь молодость – это не только озорство в глазах и яркий румянец на щеках. – Это особое отношение к жизни. – Жажда всего неизведанного и ожидание чуда. Лёгкое отношение ко всему, что тебя окружает, и отсутствие страха на фоне непонятной уверенности, что можно всё исправить. – Что это не так – понимаешь потом. – И с возрастом люди стараются избегать ситуаций, о которых можно затем пожалеть. – А тогда звонкий смех завораживал, подталкивая к сближению. – Ненароком услышал, как мать нашёптывала ей: «Ты зачем привязалась к старику? Ну и что, если «хорош» в постели?! Так сколько таких ещё в жизни будет!» – Вот оно как! – Выходит, так матери напутствуют своих девиц. – Весьма интересная информация. – И юные проказницы пользуются моментом. – В страну пришла сексуальная революция. – Стало нормой вести распущенную половую жизнь, а тех, кто так не считает, обзывают ханжами. – Резвится молодёжь, совершая ошибки, а когда приходит время вступать в брак, то она уже многое знает. – Ведь в любви нет запретов. – Естественно, это сказывается на отношениях. Рушатся семьи, страдают дети. – Так в чём же причина? – Простая физиология или заграничная мода на сексуальные выкрутасы? – А может, причина женской неверности кроется в самой сущности женщины? – Ведь интенсивность женского оргазма на порядок выше мужского. – И большинство из них ну не могут не изменять. – Кого угодно им в мужья дай, всё равно не будут хранить верность. – Как в песне Высоцкого: «Эх, раз, ещё раз, ещё много, много раз!» – Но заметьте, это тянется с библейских времён. – Выходит, всё повторяется в этом мире. – Но как подметил верно Омар Хайям: «Встречал он верных и неверных женщин, но – не видел ни одной, чтобы изменила только раз». – Это же сколько лет назад было сказано? – А девчонки, как и прежде, охотно идут на контакт. – Любовь? – улыбнулся старик. – Есть мнение, что это редкое явление. – Поэты хором твердят, что время убивает чувства. – Возможно, если мерить любовь гормонами, которые с возрастом убывают. – А может, нет, кто разберёт? – Вот куда ушла его молодость прыть? – Жену любил, но ревновал, и были веские к тому сомнения. – Адюльтер – штука весьма непредсказуемая и является следствием чего угодно. – Взять хотя бы разницу в годах. – И ведь никто никому ничего не должен. – Всё по любви и согласию должно быть. – А женщина, с которой не соскучишься, никогда не даст тебе состариться. – Но, пожалуй, ничто так не ломает нас, как предательство близких и дорогих людей. – В голове возникают вопросы, почему нас предали, за что с нами так обошлись люди, которых мы любим. – К сожалению, а может к счастью, точного ответа нет. – Конечно, следовало всё бросить и уйти. Но не ушёл. – Сзади взвизгнула собака. Старик обернулся, небольшой его кокер-спаниель, отчаянно мотал головой. – «Спокойно, Чарли, не крутись», – забормотал он, освобождая кудрявое ухо от висевшего на нём краба. – Что, испугался, дружок? – То-то. – Всему виной наше любопытство. – Сколько себя помнил, он любил собак и при случае держал их. – По крайней мере, они не предают. – Старик опустился на валун, лаская собаку. Невдалеке, в бухте ныряли лысухи, пробуждая воспоминания о волнующем миге охоты. – Да, как это было прекрасно! Сжимая ружьё, он стоял на точке. – В поле смеркалось, и на светлом ещё небосклоне начали проявляться первые звёзды, озорно подмигивающие охотникам. Изогнутая шеренга стрелков молча томилась в цепи, ожидая вечернего перелёта. На фоне густого подлеска люди были практически не видны. А в поле, на ночную кормёжку налетая, стремительно планировали утки. Делая горку над вершинами деревьев и круто снижаясь, они, словно истребители, парами и тройками проносились над головами стрелков. Особо стремительно перемещались чирки. Нарастающий свист крыльев накрывал охотника внезапно,и тот не успевал прицелиться, а чирок уже исчезал вдали. Напрасно затем он крутил головой, стараясь заметить птицу загодя, ведь дальше могло и не повезти. Вечерний перелёт короток, и сумерки наступают быстро, а взятая при этом добыча напрямую зависит от хорошего зрения и удачной стрельбы. – Хотя есть исключение – хорошая собака. Тогда он держал «гордона», и тот натаскал ему кучу подранков и сбитых уток. – Так и в нашей жизни: кто успел – тот на коне. А многим достаётся только свист пролетающей удачи. – Каждому своё. – Раньше волновало всё, а теперь жену конечно жалко. Так страшно умереть. – Судьба? – Возможно. – Хотя творим её мы сами. – Внушила, что не проживёт и дня, чуть дольше, чем мать её. Тем самым запрограммировав себя. – А зря. – На секции – здоровая фактура. – Ещё могла пожить и нянчить внуков. – Да, жизнь прошла, и тяжесть лет давила плечи. Сейчас он рассуждал с собой: «Сын наркоман, тянувший деньги у отца, живёт в своей (другой) реальности. Ему не до него. Всё тащит вон, и доза – мерило всего!» – Но видит Бог, ему не жалко денег. Надежда умерла. Нет кровного в родстве единства. – Пропал геном, на нём заканчивается род. – А дочки? – Вьют гнёзда для себя, им не до отца, ведь мать-то умерла. – А может, нет, с чего ты взял? – Возможно, тот самый случай, когда любят издали? – И расстояние создаёт иллюзию, что всё нормально. – Но нам, старикам, так не хватает общения с детьми. – Отсутствует непосредственное взаимодействие и душевное участие, а редкие звонки на дни рождения и новый год совсем не то, – они без теплоты. –Да и про них забывают иногда. – Обидно? – Да! – Ведь из-за них он и не стал рушить семью. – Детям нужен отец! – В этом он был твёрдо убеждён. – По крайности, не так, как было у него. В свидетельстве о рождении, в графе отец – прочерк. – Да, в дни его молодости бывало и так. – Поэтому прощаю детям всё – желая счастья. – Наверное, нам, старикам, следует перестать себя винить, а только радоваться за них, что те здоровы и счастливы. – Что поделать, если ты не стал для них тем, чем должен быть по Божьему велению. – «Любите отца своего». – Не обращать внимания? – Но кто утешит в старости? – Вот в чём вопрос! – Да, милые. Нет у вас отца, придуманного вами. Слабо любить и принять его, каков он есть, а не свои фантазии? – Взрослого, а тем более пожилого человека не переделать. – И нам напрасно стоит ждать, что дети будут жить той жизнью, которую хотят родители. – Ведь счастье-то для всех нас не одинаково, и желания должны, да и будут, разными. – А как прекрасны они были в детстве, когда ещё «пушистые и белые», но затем… Зачем этот ненужный бунт с родителями и чаще с отцом? – Отчего? – Не знаю! – Но точно знаю, что идеальных людей нет, как среди детей, так и родителей. – А плохих родителей в принципе не бывает – не существует. Родители – это те, кто даёт жизнь. В этом вся суть! Ну а если в отношениях не так… Тогда следует принять всё, как есть, и смириться. – Дети выросли, у них свои заботы, семьи, и на родителей нет времени. – Стоит ли на этом зацикливаться? – Ведь в природе постоянный контакт (взрослых) детей с родителями довольно редкое явление. Всё дело в ритме, который разный. – Пускай это будет на их совести. – Главное, чтобы не осталось сожаления, что не успели сделать что-то хорошее». – Он вспомнил, как мать сетовала, что когда умрёт, то он (сын) о многом пожалеет. – И в действительности, это было так. – Мы в долгу перед родителями. – А дети – это дети, и даже не друзья. – Дружить можно только с равными себе, а они не могут ими быть. – Они всё равно дети до старости, и мы отдаляемся от них, а они от нас. – Наверное, это нормально. – У молодых свои приоритеты, и это надо ясно понимать. – Прав Бакунин: ребёнок априори обязан только тем, что мать с отцом дали тело, а дальше забота социума и государства, и ребёнок не является собственностью родителей. – Но когда старшее поколение даёт им жизнь, то это мало ценится, по крайней мере до тех пор, пока они (родители) живы. – А ведь пройдёт время, и вдруг начинаешь вспоминать тепло забытых рук и бабушкину любовь. – И отдавать свою любовь тоже надо уметь. – Он вспомнил, как ребёнком старался обмануть её, проползая под ковриком мимо. – Бабушка, сидя у двери, плела очередной узор из старых тряпок. Домотканый коврик бугрился и перемещался возле её ног. Наверно, это было смешно, но Прасковья (красивые всё же были в старину имена!), принимая игру, как бы не замечала… Да, с любовью можно с лихвой заменить многое. Даже если жизнь повернулась так, что человек остался совершенно один. – К сожалению, многие из нас не понимают, что чем раньше мы научимся быть наедине с собой, тем лучше. Ведь одиночество – это когда мы будем слышать только свой голос, а не голоса многочисленных родственников и друзей, а лишь свой голос, который и даст ответы на все вопросы. – Уж он-то, как никто другой, знает, что нам нужно. – Вот это и есть настоящая свобода! – Это пьянящее чувство свободы от всего, что раньше нас окружало, от долга, обязанностей, и работы. – От всего! – «Лебезить не нужно, трусить, торопиться» (Иосиф Бродский). Возможно, останутся только книги, которые собирал всю жизнь. Вот тебе старик и общение. Кстати, весьма не плохое. – «Сколько на свете вещей, без которых могу обойтись!» – восклицал Сократ. – И это действительно так. – А бывшую «каторгу» не назовёшь работой. – Где радость творчества и бытия? – Ушло. – Всё суета. – Хотя бывали искорки удачи. – Чтобы прокормить себя, он брался за всякое, сменив немало профессий. И кем он только не работал: таскал рогожные мешки с рисом по 80 кг, «лопатил» уголь в кочегарке, шоферил на стройках БАМа. Он вспомнил, как подвозил беременную женщину с прииска, которая корчилась от болей в животе. Все машины у небольшой артели были в разгоне, и тут подвернулся он. Работая на дорожно-строительных работах, перегонял тогда новый самосвал. Её с трудом подняли в кабину, и муж примостился на баулах жены. Всю дорогу та стонала, пронзительно вскрикивая на ухабах, хотя он и старался ехать осторожно, но следовало торопиться. Под несмолкающие крики роженицы и всхлипываний спутника они поднялись на перевал, с которого виднелось внизу селение. И тут женщина начала орать, что ребёнок «лезет» наружу. Супруг отрешённо мотал головой на предложение принять роды. Спасло то, что она рожала невпервой. Ребёнок, совершив очередной поворот в родовых путях, мягко скользнул в руки шофёра, прикрытые тканью из баула. Перерезав пуповину и связав на концах узлы, он погнал машину вниз. Мужик, прижавшись к жене, мычал, держа завёрнутое в тряпки дитя. Медики были на месте, включившись в свои обязанности. Одиноко постояв у машины и поняв, что сейчас он никому не нужен, уехал. И, пока гнал самосвал, возвышенное чувство удовлетворения не покидало его. Человек пришёл в Мир, и он был рад, что в этом имел какое-то отношение. – Удачи тебе, малыш. – Он больше не встречал их, но почему-то был твёрдо уверен, что там всё хорошо. – Когда подошло время служить, его определили во внутренние войска. ФСИН[4] по-современному. Основной контингент колонии усиленного режима составляли заключённые с большими сроками, где доминировали статьи за изнасилование и убийства. Поначалу это его удивляло, но потом разобрался. Как у всех малочисленных народов, главная проблема – воспроизводство. И всему виной ранние браки, если подобное вообще можно назвать браком. Здесь молодёжь рано сходилась и жила вместе, но, когда малолетняя «супруга» не беременела в течение года, её отправляли домой. Родители, естественно, писали заявление, и своенравного зятька подсаживали на нары. – Хотя в этом вряд ли была польза. Положительным подобный опыт вряд ли назовёшь. – В любом лагере своя строгая иерархия и свои места под солнцем. За них между сидельцами идёт настоящая война. Ведь всем хочется больше пожрать и меньше работать. – Вспомнил, как сопровождал капитана оперчасти. Когда в бараке остались одни дежурные, кум[5] с контролёром приступил к работе. Обнаруженный вскоре алкоголь показал результативность поиска. – «Хорошая оперативная работа», – красовался офицер. Но поразительная способность сыска была проста – специальный фонд лагеря подкармливал «стукачей». В местах не столь отдалённых стучали многие, ведь сама система плодила их, вселяя надежду на условно досрочное освобождение. Хрестоматийный плакат «На свободу – с чистой совестью» следовало бы дополнить словами о падшей душе, хотя это мало кого волновало. – Дежурные по отряду неприязненно молчали, да и что могли сделать они – факт нахождения браги в баллонах огнетушителей явился и для них полной неожиданностью. Конечно «пахан» ко дню рождения всё восстановит, но за изъятую «дурь» как бы не пришлось отвечать. – «Вот сука», – матерились они, когда оперативник, отягощённый добычей, поспешал в дежурку. Конфискованные продукты были весомой добавкой к столу оперативника, и заключённые за это ненавидели его. Даже придумали кликуху – сало. – «Сучьи» войны между чёрной мастью (преступный элемент) и другими, кто не придерживался их порядков, остались там – на материке, а здесь в республике был другой расклад. – Тува занимала ведущее место в стране по количеству убийств на сто тысяч населения. Молодёжь поголовно носила ножи, и отсутствие антиалкогольного фермента, любой спиртосодержащий продукт делал их буйными. – И если сравнивать, то дикие «фефелы» Бразилии нервно курят в сторонке. – Для малых народов необходим сухой закон. – Жёсткий! – Ведь мужчины бросают пить только по одной существенной причине: когда алкоголь начинает угрожать здоровью. А так, ни слёзы родителей, и даже сползание в нищету, – ничего не действует. – Уж в этом-то он убедился сам, глядя на своего «сыночка». Результат явно плохого воспитания. – Необходимо вкладываться в детей с любовью и теплотой, а не повседневной каторжной работой. – Увы, но на это, как всегда, не хватает времени. Откуда здесь взяться теплу и любви? – Поэтому они и не любят тебя и не изъявляют большого желания общаться. И в этом только твоя вина. – Да, это следует признать, и смириться. – Хотя повторюсь: смирение – это не про неудачников, а про то, что надо спокойно принимать вещи, которые априори изменить нельзя. – И реагировать спокойно. – Но нам же всем хочется, чтобы род продолжился. Что ты не просто умрёшь, а пронесёшь свои гены внутрь веков. – А это проблематично, когда сын алкаш или наркоман. – И то, что люди меняются, – это иллюзия: может меняться всё что угодно, но люди остаются прежними. – Добрыми и злыми, слабыми и нет. Наверное, ему (сыну) трудно отказаться. И следует пожалеть его. – Нет у него твёрдого стержня, который даёт только подростковый коллектив, а не родители. – В интернате, где он учился, «слабаков» не любили и нередко били. На северах в то время старшеклассников собирали в одном месте, часто за сотни километров от дома, куда они могли попасть раз в год, да и то в лучшем случае. Школьники находились на попечении государства, хотя родители что-то доплачивали. Четыреста с лишним детей, и из них половина детдомовцы, которых прессовали здесь с первого класса. Это был крутой замес. Постоянные разборки и драки между собой, но стоило хоть одного обидеть со стороны, все сбивались в стаю. И тогда обидчику доставалось «по полной». В городке их боялись и старались не связываться. – Он с теплотой вспоминал те дни. – «Всё лучшее – детям!» – не затёртая фраза, а реальное бытие юности. Интернат для многих был больше чем родной дом. Одинаковая форма и полукадетское воспитание прививали детям чувство локтя товарищества и братской любви, вне зависимости от национальной принадлежности. Это были времена, когда инородцев не было, а были братья. Свою индивидуальность каждый оттачивал в различных кружках по интересам и спорту. Когда в боксе ему сломали нос, перешёл на спортивную гимнастику. Работал по первому разряду. – Учился хорошо и занимал призовые места на олимпиаде. – Воспитатели (таких сейчас нет) были на высоте, и «отстающих» среди детей не было. Ведь твёрдый распорядок дня цементировал. После обеда все возвращались в классы для выполнения домашнего задания, и воспитатели проверяли и помогали им. В субботу – баня, а в воскресенье – кино. И всё лето в пионерских лагерях. Конечно, инициация внутри коллектива была жёсткая. Ведь порой дети бывают жестокими. Старшеклассники устраивали среди детворы бои, приучая тех, что не всё в этой жизни «сахарно». – А сами, насмотревшись фильмов об индейцах, метали топоры. Надо быть мужиком, даже если тебе 15, а в голову летит топор, то не следует бежать, а просто убрать голову, чтобы снаряд вскользь, слегка коснулся спины. Это впечатляло! – Хорошее питание, которое могла дать не каждая семья. – А на выпускной весь класс водили в магазин, где одевали. Интернат за ценой не стоял. Ну и как не любить подобное! – По приезде домой он застал мать, стоящей в горной речушке, на промывке породы в кустарном промприборе[6]. Она ловко орудовала тяпкой, удаляя крупные камни из «Кулибины». Помогал очередной «муж», катая тачки с породой по дощатому настилу. В то время у людей были старательские билеты, и государство платило за грамм по шестнадцать рублей. Вроде не много, но водка и колбаса в магазинах стоили дёшево. – И контингент прииска отрывался, когда получал зарплату, горланя на улице: «Гуляй «рванина» от рубля и выше». – А на работу выходили на третий день. Администрация на прогулы закрывала глаза, но спиртное в магазинах становилось табу, которое смягчалось только при форс-мажорных обстоятельствах – свадьба и похороны. Население спивалось, ведь в следующую «получку» всё повторялось, и молодёжь старалась убежать. – Ушёл и он таскать нивелир и рейки маркшейдера. При разведке месторождений нужна маркшейдерская съёмка. С её помощью находят и отмечают на карте расположение скважин и участков. Затем в содружестве с геологом составляют чертежи с учётом всех параметров рельефа поверхности и мест скоплений разведанных месторождений. – Он с интересом тогда крутил в руках буссоль[7], заглядывая любопытно в трубу нивелира. О такой специальности не мечтал, ведь для этого нужно было знать многое: математику, физику, химию, геологию и черчение. – Маркшейдер обладает знаниями в нескольких сферах. – Сможет ли он? – Да для него это казалось неинтересно. – Пришла пора зарабатывать деньги на пропитание. Хотя и здесь не стоило торопиться. – Никогда и никуда. – Ведь человечеству по душе лениться, и он не станет торопиться. Всё равно успеет на то, что запрограммировано судьбой. И она (судьба) закинула после армии на стройку века, в небольшой разъезд Транссиба, с которого тот и получил название БАМ. Трудился на отсыпке грунта для строительства железнодорожной магистрали в самосвале ЗИЛ-585. – Водители их очень любили. В начале семидесятых не было более комфортной машины. Весьма простые и надёжные, с первыми пневматическими тормозами, они не требовали услуг автосервиса, ведь ремонт делался буквально «на коленке». Шофёр мог сам ликвидировать почти любую неисправность. И большие стройки страны не обходились без этих машин. Тёплых боксов не было, и те стояли на морозе. Зимой, чтобы завести это чудо, приходилось разводить «костёр» под задним мостом и поддоном двигателя. Зато, когда двигатель работал, в кабине становилось тепло, потому что моторный отсек автомобиля не имел должной изоляции от пространства кабины. В морозные времена некоторые специально пробивали окна в перегородке мотоотсека для доступа тёплого воздуха из-под капота. В народе эту машину прозвали пятьсот весёлым. Из-за отсутствия усилителя руля все неровности дороги передавались на баранку, и поэтому, чтобы сберечь пальцы, держать его следовало неполным хватом. В пути частенько встречались развалины бараков бывшего БАМлага. – Раньше здесь заключённые строили в тайге дорогу. – Да, это тяжёлая и драматичная история нашей страны. – Как они, несчастные, приспосабливались к этой непростой окружающей среде, сложно понять, но, что многие гибли, – несомненно. В январе 1942 года часть уже уложенных ими путей до Тынды была разобрана и отправлена на нужды обороны, так необходимой в стратегическом плане рокадной дороги Саратов – Сталинград (Волжской рокады). Целесообразность строительства БАМа многим была непонятной, а по громадным вложениям, просто убыточной. Понимание пришло с годами, ведь магистраль строилась на перспективу. Сейчас масштабы БАМа поражают воображение. Длина основного пути, который находится в вечной мерзлоте, составляет 4287 километров. Смещение реалий разных лет и события из разных времён сгруппированы здесь вместе. Они (зэки) начинали, а мы закончили. Никто из них, да и из нас, не знал и не знает, сколько у каждого времени на этой земной дороге, но надо идти, пусть ковыляя. Идти дальше, невзирая ни на что. – Как у этого музыканта, что жизнь прекрасна. Снисходительность и умение принимать неизбежное – ключевые черты человека с возрастом. Он старается дистанцироваться от любых конфликтов. И ему хочется, чтобы дети тоже принимали верные решения и вели себя подобающе, но не стоит их принуждать. Взрослый ребёнок – это отдельная личность, с которой необходимо считаться и уважать его интересы. Жизнь – лучший учитель. Но как научить брата и сестёр дружить, приходить на помощь друг другу, сопереживать и радоваться, что у других всё отлично? Удивительно, но, прожив долгую жизнь, в конце понимаешь – любовь к близким надо регулировать, не причиняя своими чувствами дискомфорт другим. Конечно, главный страх пожилого человека – быть обузой для родственников. И поэтому любить надо в первую очередь себя родимого, а в старости оставаться одному. – Прав Омар Хайям:«Комфортнее провести время в одиночестве, чем в окружении людей». – Надо учиться радоваться жизни без них и ждать смерти. Ведь старость – подготовка к ней. Бороться с ней бессмысленно – она необратима! А тем более бояться. – Нет, друзья, наверно даже следует любить её, ведь время скоротечно, а это наше время. – И здесь не стоит забывать, что ждёт нас завтра. И относиться к этому спокойно, без суеты. – Да, у каждого свой срок, но надо надеяться, что это произойдёт легко и быстро. И попытаться улыбнуться в ответ врагу рода человеческого. – Наше будущее – не большое. – Но оно, как говорят евреи, таки есть. – Конечно, если Бог даст дожить до старости. А это уже счастье. И это счастье – у нас в голове. И чем дольше мы живём, тем больше понимаем, как хорошо просто жить. И находить радость в мелочах, тогда вся оставшаяся жизнь непременно станет светлой. – Вспомните: «Кто прожил жизнь, тот не спешит, он ценит миг и наблюдает, как спит ребёнок, молится старик, как снег идёт и как снежинка тает». –А как насчёт агрессивного социума, скажете Вы? Да никак! Людей надо прощать, ведь они вряд ли изменятся, как бы нам этого ни хотелось. И даже мечты об этой возможной трансформации могут сломать жизнь. Радуйтесь тому, что есть, и благодарите Бога, ведь и этого могло не быть. Не всем Бог дарит старость, а если подобное случилось, мы должны принимать данное с благодарностью. Ведь каждый день – это подарок Божий. К сожалению, мы не можем контролировать то, что происходит вокруг нас. Жизнь настолько непредсказуема, и то, что хорошо сегодня, вряд ли таким будет завтра. – Важно не опускать руки. – Кто-то сказал, что смерть приходит, когда умирает радость бытия и появляется тоска. – Нет, мне кажется не так. – Вот на Востоке спокойный взгляд на старость и на смерть. – Человек рождается для смерти и умирает для жизни. – Переход человека в мир иной не делает его одиноким. – Смерть – это не конец. – Смерть – начало, что в нас не умирает, которое и начинает жизнь в другой реальности – «посмертной». – Многие религии говорят об этом. – И за это следует любить её! – Ведь искупительная жертва Христа сделала людей неотделимыми от Бога, и мы сольёмся, растворимся в Нём. – Мы приходим в этот мир одни и уйдём одни, в конечном счёте, что у нас есть – это настоящий момент и ничего ни до, ни после. Жизнь идёт и единственно, что важно, – это прожить настоящий момент, не оскотиниться и не оскверниться. Конечно, мы не святые, и у каждого свой ворох грехов. Как говорили старейшие, грехов столько, словно это песок морской. И нас мучает вопрос: захочет ли Бог простить грехи, которые мы совершили? – Да или нет? – Абсолютной уверенности нет. – Тревожит мысль: спасутся все, кроме тебя. – Возможно, ты и был спасён в прошлом, когда крестили. – Ведь Святая купель очищает грехи людей. – Но вот сегодня, сейчас? – Вот в чём вопрос! – Так редко ходил в церковь и мало молился, сквернословил и пускался во все тяжкие. – Короче, жил в грехе, и тебя ждёт тьма вечная. – «Мы не знаем, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9). – Но Иисус обращается к нам, людям: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам» (Мф. 7:7). – А старость придёт к каждому, и каждый получит своё! – Поэтому спешите делать добро. – Весёлый смех и оживление на пляже прервали воспоминания – появилась группа отдыхающих. – Пора уходить. – Он здесь лишний. – Старик со вздохом встал: пора, пора в своё родное одиночество. Не стоит огорчаться. Ведь жизнь прекрасна!»
[1] «Пришёл я снова к морю…» – Колин Вирнкомб (Black).
[2] «It`s a wonderful lifе» – жизнь прекрасна (англ.).
[3] Вэйзмир – Боже мой (идиш).
[4] ФСИН – Федеральная служба исполнения наказаний.
[5] Кум – начальник оперативной части исправительной колонии.
[6] Промприбор – шлюзовой прибор с отсадочной технологией добычи золота.
[7] Буссоль – геодезический инструмент, специальный вид компаса.
