Родилась в городе Габрово, Болгария. Окончила Фракийский университет – Стара Загора (магистр медицины). Получила научную и образовательную степень «доктор медицины» в Медицинском университете Софии. Магистр делового администрирования и управления здравоохранением (Университет Св. Кирилла и Мефодия, Велико Тырново). Приобрела специальности в области внутренней медицины, социальной медицины и управления здравоохранением. Работала врачом-клиницистом, заместителем директора медицинских учреждений в Софии и других городах страны, на экспертных и руководящих должностях в государственной администрации – Министерстве здравоохранения Болгарии и центральном управлении национального фонда медицинского страхования. Соавтор восьми сборников поэзии: «Шаги 4», «Шаги 5», «Шаги 6», «Шаги 7», «Шаги 8», «Поэзия FRESH», «Шаги 9», «Шаги 10», газеты Homo Science (издания Союза болгарских ученых) и газеты Retro. Соавтор антологии «Литературная Евразия» (т. 7 и т. 8), «Писатели русского мира: XXI век», Энциклопедии стихов и прозы (т. 2), альманаха «“Российский колокол” – “Осенняя сюита”» (2020), сборника «Самому себе не лгите» (т. 2), тематического альманаха «Никто не забыт, ничто не забыто». Участвовала в сборнике «Назад в СССР». Номинант Литературной премии мира (2018) и литературной премии «Неформат».
Земля Фракии
Я слышала об этой стране, но мало что о ней знала, пока однажды судьба не привела меня на ее землю.
Дороги не было. Меня окружали молодые деревья. Их тонкие стволы устремлялись вверх и, казалось, касались неба. Земля была покрыта коричневым ковром из мертвых осенних листьев, между которыми торчали молодые травы, а другие вонзались в них, как иголки. Путь был миражом. Как только я сделала шаг, всё исчезло. Страх смерти и надежда, что я смогу выбраться из леса, цепляясь друг за друга, как горящая лава, ползли и смывали мои сомнения, толкая меня вперед. Я шла не останавливаясь. Темнело. Усталость одолела меня. Я упала.
Я ухватилась за ближайшее дерево. Одни его корни уходили глубоко в землю, а другие висели в космосе – растрепанные и свободные. Между ними я заметила огни – слабые и далекие, плывущие в сгущающейся темноте, исчезающие и вновь появляющиеся. Потом я потеряла сознание. Память померкла.
Когда я снова открыла глаза, то увидела, что нахожусь в незнакомом доме. Передо мной стояла женщина. Она была похожа на христианскую икону и была слаба. Темно-русые вьющиеся волосы ореолом окружали ее лицо. Зеленые глаза излучали доброту. Она говорила. Я не понимала ее языка, но и она не понимала моего. Тогда я сказала ей по-английски:
– Я Руя… из Сирии.
– А я Анна, – сказала она тоже по-английски.
– Где мы? – спросила я.
– В Болгарии, на юге Болгарии. Мы нашли вас случайно на опушке леса у дороги возле села. Что случилось?
– Мы убегаем от войны, я отстала от остальных. У меня никого нет. Все умерли, – объяснила я.
– Как? Расскажи мне, – настаивала Анна.
– В последнюю ночь в Идлибе я сидела на обломках своего дома, разрушенного бомбой. Обугленные кирпичи лежали вокруг воронки, в которую она упала. Я не могла пошевелиться. Жизнь моей семьи – родителей, братьев и сестер – была похоронена там. Никого не осталось, кроме меня. Меня спасли, потому что я работала в школе (преподавала).
Когда темная завеса ночи накрыла город, я всё еще сидела на камне. Вокруг никого не было. Вдалеке послышались взрывы – сначала одиночные, а потом сразу несколько. Они осветили небо гроздью и исчезли, а пространство содрогнулось от далекого грохота. Скорая помощь с синей мигалкой и сиреной проехала мимо меня и заблудилась между домами. Я чувствовала, будто жизнь покидает меня. Я была подобна сломанной ветке, которая цеплялась за свой корень единственной нитью. Она тянула меня к себе, не давая оторваться от своего разрушенного дома. Стоя в огненной ловушке ночи, я не знала, куда идти, зажатая между пылающими когтями смерти и силой, которая звала меня домой. С окаменевшей душой я ждала решения Бога о моей судьбе.
Внезапно меня дернула сильная мужская рука и я оказалась в автобусе, набитом людьми. Большинство – мужчины. Но было несколько женщин и детей.
– Быстро, давай! – крикнул мужчина.
– Если мы останемся здесь, мы все умрем! – закричала женщина с ребенком на руках.
Все молчали. Автобус двигался быстро и время от времени останавливался. Мы проскользнули между бомбами случайно, как будто ступая между кусками тлеющего угля. Мы были в пригороде Идлиба, когда взрыв осветил тела разбросанных, как муравьи, людей, корчащихся в последней мучительной борьбе с жизнью. Ночь поглотила нас, и город остался позади. Ехали два-три дня, ночевали в автобусе. В Турции мы несколько раз останавливались, чтобы поесть и попить. На третий день я проснулась одна в неизвестном лесу, без сумки, без телефона и без денег… – закончила я свой рассказ.
Тогда Анна взяла мою руку в свою, теплую и нежную, как весенняя трава, и сказала:
– Здесь ты в безопасности.
– Кто ты на самом деле? Почему ты мне помогаешь? – недоверчиво спросила я.
– Наши судьбы – зеркала.
– Не понимаю тебя. Какая судьба? – я была удивлена.
– Общим в судьбах беженцев является вынужденный отрыв от своей земли, – сказала Анна.
– И смерть!
– Да. Между новой землей и родной остается пропасть страданий наших предков. Это мост между поколениями.
– Откуда ты это знаешь? Ты беженка? – спросила я.
– Нет, не я, мои предки беженцы. Семейные истории вне времени.
– Откуда вы пришли сюда? – продолжала допытываться я.
Анна грустно улыбнулась:
– Из Болгарии… в Болгарию!
– То есть в одной и той же стране? Разве это возможно?
– Да. Мы фракийцы, из Дедеагача, Беломорской Фракии, – объяснила Анна и вышла из комнаты. Когда она вернулась, в ее руке была старая, сломанная фотография столетней давности. – Неизвестно, когда именно было сделано фото, но точно до волны беженцев. Это моя прабабушка Койна, а вот прадед Стоян и их дети, – указала она на женщину и крупного мужчину. – Посмотри на это письмо! Оно передается по наследству из поколения в поколение, чтобы знать прошлое семьи.
«Письмо о наследии» было коротким – две страницы. Рассказ, написанный карандашом прабабушкой Койной на пожелтевшей бумаге. Анна начала читать:
«В конце лета 1913 года наш город подвергся нападению башибузуков. Сотни людей покинули свои дома и направились на север, в Болгарию. Я была со своими тремя детьми: Стойном двух лет, Недой четырех лет и Георгием шести лет. Десятилетний Питер шел впереди своего отца. Они несли наши пожитки.
Колонна представляла собой живую, пульсирующую и неровную нить, протянувшуюся от города на север в сторону болгаро-турецкой границы. Большинство шло к запряженным волами телегам, груженным домашним добром. Молча склонив головы, мы шли как пред Богом, послушные собственной участи, покрытой мраком. Из-за этого паутина страха обернулась вокруг наших душ, и ее острые шипы глубоко вонзились и открыли жгучую рану, пламя которой душило нас. Лишь проблеск надежды, проросший в пепле, давал нам силы продолжать двигаться вперед.
Отряд мужчин, не сдавших туркам своих ружей, во главе с двумя воеводами, Руси и Димитаром, пересек нашу колонну у города Фере и атаковал башибузуков. Нам было приказано идти налево, к горе над Доганхисаром и Сачанлы, где к колонне присоединилось еще больше людей. Часть колонны ушла в сторону реки Марица. Позже мы узнали, что женщины бросались в реку со своими детьми, и вода была красной от крови…
Хуже всего было в Армаганской долине. Мы остановились на поляне, чтобы дети отдохнули и поели, когда на нас напали турецкие башибузуки. Я с ребенком на руках и двумя другими детьми побежала в лес. Крики отчаяния и ужаса смешались с яростным ревом нападавших. Эхо тонуло между деревьями. Я бежала, держа детей, и время от времени возвращалась, чтобы не упустить из виду мужа и старшего сына. Но в конце концов потеряла их.
Когда лес принял нас в свои прохладные объятия, а сосны укрыли своими телами, словно доспехами, на мгновение мы почувствовали себя защищенными. И вдруг вдали между сосен я увидела своего мужа. Между ветвями деревьев решалась судьба моей семьи – наша судьба. Окровавленная коса высоко поднялась и полоснула тело моего мужа. Когда он рухнул на землю, я увидела труп моего сына – Питер лежал позади него. Я хотела вернуться, но не могла. Жизни детей зависели от моей воли и силы.
С трудом добрались до берега реки Арды. Я пересекла границу между Турцией и Болгарией босиком. Мы шли. Сухая трава и галька прилипли к моим ногам. Шипы розовых кустов и ежевики оставляли красные следы на теле. Кровь капала на землю, а грязь прилипала к моей коже. Потом я поняла, что эта земля единственная, которой мы принадлежим. Позади нас осталась израненная грудь Фракии. Она снова предстала перед нами – земля Фракия – как протянутая рука… Оставшись без сил, в плену усталости мы отдались в ее объятия… Спасены! Я встала на колени и обняла троих детей… Мы были дома. Я повернулась. Здесь мы сбрасываем окровавленные одежды нашей судьбы. Чувство рабства еще долго будет сопровождать нашу жизнь, угнетая души воспоминанием о пережитых потерях и насилии.
Через некоторое время до нас дошла молва о похищенных, изнасилованных, зарезанных беженцах, брошенных в расщелины гор, о покинутых плачущих беззащитных младенцах, и утонувших в реке Арда женщинах и детях…» – закончила Анна и сложила лист бумаги вчетверо.
– Являются ли эти события частью истории Болгарии? – спросила я, но была почти уверена в этом.
– Да, это геноцид фракийцев в начале ХХ века, – ответила она.
– Отсюда корень твоей человечности – путь страданий фракийской женщины, – сказала я.
– Возможно… – Анна улыбнулась и продолжила: – Однажды ступив на тонкую границу между жизнью и смертью, ты поймешь, что твоя жизнь зависит от секундной случайности, и тебе станет лучше.
– Да, но наше эго как верхняя одежда, как любимое старое пальто, с которым не хочется расставаться, – возразила я.
– Это так, наше эго – преграда для других, но страдание и смерть ломают его и обнажают нашу душу, в которой заключена человечность – сострадание и забота о людях, – закончила Анна и посмотрела на меня своими добрыми зелеными глазами.
Теперь, в конце зимы, замерзшее окно болгарского дома, где я живу, было похоже на огромную снежинку, между хрустальными узорами которой виднелись заснеженные ветви старой вишни во дворе. Позади нее, вдалеке, серебристой лентой сияли замерзшие поля Фракии. От солнечных лучей полоса льда местами подтаяла. Словно прозрачная, помятая и сломанная броня, она обнажила душу земли, почерневшую душу старой матери – Фракии, не сумевшей защитить своих детей, разбросанных по свету, и приютившей других, подобных мне. Я, сирийская учительница Руя, родилась второй раз на ее земле.
Июль 2022 года, Габрово – София (Болгария)
