Родилась в Ленинграде. Образование высшее. Живёт в Петербурге. Эксперт в области дошкольного образования, основатель сети частных детских садов «Звёздочка». Член Союза детских и юношеских писателей. Автор четырёх книг для детей, выпущенных издательством «Детское время», а также романа-саги «Срок Серебряный», опубликованного издательством «ЭКСМО».
Любит путешествовать, встречаться с друзьями, ходить в театр и посещать выставки.
Отрывок из романа-саги «Срок Серебряный»
Д и а г н о з
(Новелла о лихих 90-х)
Сотрудники кафедры ХУВ-2[1] Военно-медицинской академии собирались на пятиминутку в конференц-зале. Между рядами висела унылая тишина, хмурое раннее утро не располагало к шуточкам и заигрываниям преподавателей и ординаторов со средним медицинским персоналом. Последним, прямо перед приходом начальника кафедры, в зал вбежал сияющий подполковник. Атмосфера в зале оживилась.
– Костя, ты ли это? – зашумели присутствующие. – Ты что, теперь наш кафедральный?
– Да, как видите, это я. – Лицо Константина излучало восторг. – Я теперь постоянно буду мозолить вам глаза.
Вопрос начальника кафедры: «Докладывайте, как больной Тамаев с желудочным кровотечением» и рапорт дежурного врача: «Прооперирован, гемодинамика стабилизирована» пролетели мимо ушей сотрудников. Всех занимал момент, когда они в ординаторской смогут отбросить официоз и пообщаться с коллегой накоротке.
Константин доложил сослуживцам, многие из которых были его однокашниками, что наконец свершилось, что вот перевёлся с Севера сюда к ним, то есть выполнил желание жены, вернул её в родной город Ленинград.
– Я полжизни положил, чтобы перевестись в Академию. В отделе кадров ЦВМУ[2] всю кровь мою выпили. Сначала предложили должность старшего преподавателя, потом нет, давайте преподавателем. Потом уже предложили старшим ординатором. Они думали, что откажусь, но я им сказал, что и дворником пойду в Академию. Отступать им было некуда. Перевели, – отчеканил Константин и достал из портфеля коньяк. – После рабочего дня с меня поляна.
Рабочий день в Академии короткий. Все операции, обходы больных, занятия, семинары заканчиваются к четырём часам, и можно спокойно отбывать домой. Дежурный врач все назначения проконтролирует, все необходимые процедуры исполнит.
К пяти часам вечера уже все освободились. Сотрудники поснимали халаты и рассаживались за накрытый стол. Константин заметил, все были одеты по гражданке, кроме него. В чёрной форме морского военного врача он был слишком здесь заметным. Китель, погоны придавали Константину лихую молодцеватость.
– Офицеры, вы почему все по гражданке? Не положено же. Или устав изменился? – удивился Константин.
– Устав прежний, реальность новая – перестройка. Военные теперь не в чести.
– В транспорте специально заденут, сумкой шваркнут.
– А в тёмном переулке и погоны могут сорвать, да ещё и по роже двинут, – со всех сторон посыпались объяснения.
– Да… Я-то приехал на своём «Жигуле». Моя «четвёрочка» для меня крепость, получается. – Константин прилежно подливал коньячок.
– Во-во! Ты на мир смотришь из окна своего автомобиля, а мы в общественном транспорте толкаемся.
– А нефиг было академические паркеты протирать. С моё поболтайтесь на Камчатке, послужите там шесть лет, потом на Севере десять, – возмутился Константин. – Тогда тоже бы разъезжали на своих «Волгах».
Вечером дома Константин вспомнил разговоры с сослуживцами, не понравились они ему.
– Какие-то мелкие проблемы их колышут, – жаловался он жене. – Никаких разговоров про передовые технологии на операциях. В будущее вообще не смотрят. Мечтают, чем меньше работы, тем лучше. Только нытьё. Денег нет, водки в магазинах нет, очереди за ней дикие. Уж им-то что жаловаться, благодарные пациенты всегда коньячок доставят.
– Ой, Костя, ты привык, что ты был начальником хирургического отделения большого госпиталя, что в Северодвинске, да и в Архангельске тебя все знали, уважали. А здесь ты как все, вас таких много. Ты должен привыкнуть к этому, иначе…
– Пожалею, что мы вернулись? Да уж. Квартиры в Питере у нас нет. Ох, вспоминаю нашу трёхкомнатную сталинку в милом Северодвинске.
– Тоже будешь ныть, как твои сослуживцы? Будь ты собой, тянись, дослужишься до начальника кафедры, уж кому, как не тебе.
– Слишком много передо мной страждущих занять начальственные кабинеты. Сыночки начальников объявляются всегда и везде. Недаром наша Академия называется имени Тургенева.
– Тургенева? А, понятно, «Отцы и дети» его роман? Остроумно!
Константин постепенно втянулся в общий темп работы. Утром он вёл занятия со слушателями третьего курса, преподавал «Общую хирургию», цикл обучения которой две недели.
Потоки курсантов менялись, и фразы и понятия «кровотечение», «определение группы крови», «переломы и виды иммобилизации», «виды повязок» уже ему поднадоели, и даже его флотские байки во время лекций и восторженные взгляды юных курсантов не спасали Константина от однообразия и скуки.
После лекций, днём, он оперировал. Но прежде, чем получить допуск к операции, ему надо было доложить начальнику кафедры об обследовании больного, которое провели. Затем обсудить с ним план операции, и только тогда можно получить разрешение на саму операцию. И ещё могут поставить оперирующим хирургом не тебя, а запросто определить в ассистенты. Для Константина это было невыносимо, как же, решения принимал не он. На Севере он командовал как начальник хирургического отделения.
Очень быстро сияние лица, с которым Константин прибыл, померкло, глаза его поволокло тоской. Жизнь в культурной столице, восторг жены от этого не восполняли ему утраченного буйства свершений и своей значимости.
Константин крутился в постоянных сетованиях сослуживцев, что денег мало, что уважения к ним к военным никакого, да ещё и везде очереди за продуктами и за спиртным. Всё это быстро сшибло радостный настрой бравого офицера. Рутинное болото затягивало, а на поверхность выплёскивало всё большее количество коньяка, подаренное пациентами.
Состояние слегка подвыпившего офицера становилось нормой.
– Ты что, идёшь без формы на работу? – спросила жена утром.
– Да, зачем мне она? – Константин вяло собирался на службу.
– Тебе присвоили звание полковника, три симпатичные золотые звёздочки на погонах. Не хочешь ими блеснуть?
– Это не мне присвоили полковника, а оно положено той скучной должности преподавателя.
– Послушай, тогда уходи из армии. Иди в гражданские врачи. С твоим послужным списком тебя точно поставят заведующим отделением, а может быть, и главврачом больницы. И ты снова будешь принимать решения. Мы уже год, как переехали, а ты не веселеешь, а, наоборот, мрачнеешь.
– Хо-хо. Смеюсь. Идти в гражданские врачи? Да, мне в Академии платят немного, но хоть без задержек. А на гражданке вообще будут слёзы, да и то не постоянно. Тебя это точно не устроит. А смотреть в руки больным я не привык, не та северная закалка.
В один из выходных, когда весеннее солнце уже начало пробиваться сквозь стекло, в квартире, по-прежнему съёмной, прозвенел телефонный звонок.
Это был Сэм, музыкант из единственного и поэтому популярного ресторана в Северодвинске «Белые ночи».
– Костя, мы тут понаехали в Питер, нас много, и мы собираемся заняться бизнесом. Ты единственный, кого мы знаем в этом городе. Требуется помощь интеллектуально развитого, рискового и знающего нас крутого мужика, – голос Сэма был, как всегда, ликующе весёлым.
Костя встрепенулся, перед глазами моментально поскакали картинки из его флотской северной жизни, когда летом жёны с детьми уезжали в тёплые края. А они в ресторане сиживали глубоко за ночь, вокруг смех девушек и бесконечные белые ночи.
– Сэм, друг, ты ли это?! А какая идея бизнеса у вас? – Косте сразу стало интересно, перед ним моментально забрезжил рассвет чего-то нового, влекущего.
– Всё банально просто. Идея привозить из Финляндии цистерны со спиртом и разливать его по бутылкам, то есть делать водку. Заметь, настоящую, вкусную, – слова Сэма звучали как музыка, недаром он прекрасный гитарист.
– А какова моя роль в вашем бизнесе? – Константин уже предвкушал нелёгкое опасное восхождение на Эверест.
– Твоя задача – связи с общественностью, высокие кабинеты. Ты же парень столичный, помоги приятелям-провинциалам, – Сэм играл упоительную мелодию для уха приятеля.
– А сам бизнес? Превращение из спирта в водку. Это как происходит? – Константину хотелось узнать подробности.
– Костя, ты не фарцевал, не торговал джинсами в подворотне и поэтому не загружай себя деталями торгового бизнеса, – Сэм изобразил завершающий аккорд, договорился о встрече и отключился.
Именно в тот момент, когда он прослушал увертюру Сэма к его же жизнерадостной музыкальной форме, Константин и задумал резко поменять направление своей жизни. Ему снова захотелось риска, подводных камней. Это как на сложной хирургической операции, когда несёшь ответственность за жизнь пациента, когда нужно, чтобы пациент жил, и для этого шаг за шагом, миллиметр за миллиметром продвигаешься к успешному финалу. А бизнес чем не риск?
Выходной в семье прошёл исключительно в приподнятом настроении. Муж и отец был таким, как тогда на Севере: блистал шутками, тормошил детей, желал вкусно поесть и сходить в кино на комедию.
Константин решился: он уходит из армии и из профессии. Он решил окунуться в новые времена, заняться неизвестным, но таким привлекательным, как бизнес.
Увольнение оказалось долгим процессом. Здесь вмешался и августовский путч 1991 года, и военная бюрократия.
Год тому назад, когда Константин только перевёлся в Академию, к нему подошёл начальник кафедры, его учитель и руководитель диссертации.
– Костя, на кафедре ты один мой человек. Мне нужно, чтобы ты был парторгом, тогда мы будем полностью контролировать жизнь кафедры. Мне это необходимо, чтобы успешно ею управлять.
С подачи шефа его избрали секретарём парторганизации. Но вскоре после заговора ГКЧП и его разгрома правительством было принято решение о запрете работы партийных ячеек в трудовых коллективах, в том числе и в воинских частях. В результате этого ячейки распустили, и Косте пришлось закрыть ей глаза. Как смог, он торжественно проводил её в последний путь, раздал учётные карточки коммунистам. Карточки раньше, как святая святых, хранились только в политотделе. Теперь же они будут по домам лежать в ящиках как редкая реликвия.
Когда Константин передавал карточки каждому из рук в руки, только у одного человека заметил боль в глазах. Это был начальник кафедры. Боль от непонимания будущего, от потери веры в прошлое. И такой немой вопрос: «Как так? Почему?» Остальные принимали карточки со смешками, с пожатием плеч. Он организовал поминки по партийной ячейке, на которых, к своему удивлению, пить не хотелось.
Неуважение к армии, крах коммунистической партии Константин сильно переживал, но себе в этом не сознавался. Он понял для себя: чтобы принять это наступившее время, его надо обуздать, как строптивого коня.
Константин видел уже другую жизнь, где действует то же сильное желание побеждать, что и тогда в хирургии. Там – спасти человека, здесь – стать своим в новом формате.
К всеобщей радости друзей-северодвинцев Константин примкнул к их новому бизнес-сообществу. Ожидая приказа об увольнении, он уже выполнял поручения: вовсю бегал с регистрациями фирм, в банках договаривался о кредитах. Как и предполагали его новые бизнеспартнёры, так и получалось, что во многих кабинетах сидели его бывшие, со времён его работы в Военно-медицинской академии, пациенты или их друзья и родные, которых он лечил и вылечил, и теперь они ему помогали в решении вопросов.
Константин вникал в тонкости финансовой структуры: движение по счетам наличных и безналичных денег, налоги и валютные операции.
– Представляешь, я получаю второе образование – экономическое, – хвастался он жене. – Это же дебри, непроходимые дебри. Вот вчера, к примеру, я узнал, что такое Carnet TIR. Оказывается, это международная таможенная конвенция о перевозках.
Костя радовался новым знаниям, новым возможностям. Ему казалось, что он может летать, у него прорезаются крылья. Так уже было, он помнит, как он учился хирургии у известных хирургов, как радовали его все удачные операции, как были необходимы ему новые победы.
– Ты прямо как кот, сидишь с хитрой рожей и жмуришься от удовольствия, что наелся запрещённой сметаны, – подначивала Костю жена.
– Это так всё захватывающе. Я чувствую, что я заново родился, – Костя хохотал от восторга.
– Да, тебе всё новое, всё занятное, любопытное подавай. А как же твои знания в медицине? Ты не захотел их передавать молодым, как тебя когда-то учили, – заметила жена.
– Каюсь! Мне скучно учить, – Костя помрачнел, но ненадолго, новые перспективы брали своё.
Настал день, когда Константин получил приказ об увольнении в отставку. Позади были тридцать шесть лет выслуги, из них двадцать шесть календарей, остальные льготные. Теперь всё!
Целую неделю он устраивал отвальные, прощальные то с кафедральными, то с однокашниками. Многие его сослуживцы не понимали его решения уйти из врачей в бизнес. Кто-то по-дружески хлопал по плечу и говорил: «Дерзай!», кто-то с пренебрежением: «Лезешь ты, браток, в такую муть».
Дома жена приняла из рук Константина документы, забранные со службы. О присвоении звания полковника медицинской службы, свидетельство о присвоении научного звания кандидата медицинских наук и приказ годовой давности назначения на должность доцента. Она повздыхала, погладила грубую шершавую бумагу и поместила их в рамочки. Потом повесила на стенку в спальне.
– Пусть висит. – Жена посмотрела на Костю.
– Напоминание мне: смотри, как это было. Такой немой укор. – Костя взорвался: – А ты мне постоянно демонстрируешь немой укор, когда рассказываешь, что одна подруга уехала с мужем в Испанию, а другая подруга живёт в особняке. Между прочим, выходила ты замуж за врача, если помнишь.
– Да, теперь ты не врач, – грустно сказала жена.
– Не, моя дорогая, бывших врачей не бывает. Вот увидишь, что моя хирургическая закалка ой как поможет мне в бизнесе, – отчеканил Костя.
– Посмотрим, – тихо сказала жена.
Константин полностью погрузился в дела фирмы. Основная задача, которая стояла перед ним, это получать в банках кредиты, на которые закупался спирт в Финляндии. Потом спирт поступал на заводы, где разливался по бутылкам. Ну, а потом реализация. Торговые фирмы стояли в очереди, чтобы получить эту водку. Она была настоящей, она была чистой. Она чуть-чуть не дотягивала до западных образцов премиум-класса из-за плохой водной подготовки на наших заводах.
– Глоток, и тело вздрогнуло, жаром обдало и осталось тепло внутри, и голова при этом не затуманенная, ясная, – хвастался жене Костя. – «Как боженька босыми ножками пробежал», так ведь говаривали в старину.
Константин уверил себя, что снова занимается важным делом. Чем больше его качественной водки поступит в продажу, тем меньше будет драк в очередях. Меньше станет смертей из-за продаваемой палёнки.
Деньги в семью пошли вполне уверенным ручейком. В лёгкой синей дымке замаячила покупка квартиры.
В Петербурге открылся первый супермаркет «Бабилон», где на прилавках лежали западные, ранее невиданные товары. Ценники кусались, но жена притащила домой целый пакет с экзотикой.
– Nutella, шоколадная паста. – У детей округлились глаза от восторга.
– Подумаешь! Наше шоколадное масло всегда было и есть в продаже, оно ничуть не хуже, – возразила тёща.
– Хлопья, со вкусом клубники, – продолжалась демонстрация новинок. – Заливаем молоком, и завтрак готов.
– Не понимаю всех ваших восторгов. Каши полезнее и привычнее, – в голосе тёщи сквозило презрение.
Когда Константин раньше выполнял конкретные задачи, он не был связан с общей организацией бизнеса. А после увольнения из армии он стал членом совета директоров и вынужден был сидеть на совещаниях. Там, помимо обсуждения конкретных планов по ведению бизнеса, он вынужден был общаться с крышующими их фирму бандитами. Он видел, как их аппетиты растут изо дня в день. Да и хозяева заводов, где разливалась водка, были из их числа. Один, по прозвищу Голубоглазый, так совсем славился тем, что редко выполнял свои обязательства. Его крылатые фразы: «Долги отдают только трусы» и «Вернуть долг и дать пинка в задницу мы всегда успеем» – передавались от бизнесмена к бизнесмену. И тем не менее он брал большие партии спирта и производил качественную водку. Ради этого приходилось рисковать. Слабых Голубоглазый презирал, поэтому надо было быть сильным.
Константин чувствовал сумбур в голове, что-то его не устраивало. А что?
– Я понял, что свобода вновь закончилась. И если раньше надо мной довлели начальники и политработники, то теперь я опять встроен в такую же систему подчинения: налоговые органы, бандиты, мздоимцы, – в растерянности делился он с женой.
– Нет, быть полностью свободным не получается никогда и нигде. А для тебя конкретно что лучше: подчиняться системе бизнеса или армейской структуре? – спросила жена.
– Не могу пока понять.
Однажды шеф оставил Константина после очередного заседания совета директоров и сказал, что у них проблема.
– Голубоглазый всегда относился к нам с уважением, его устраивал финский спирт. А в этот раз он тянет с возвратом долга, – сказал он. – А ведь именно ты, Костя, настаивал, чтобы спирт разливался у него на заводе.
– Да, у Голубоглазого на заводе качественная вода, современные технологии, он уже туда напихал классное оборудование, заменил все советские линии, – подтвердил Костя.
– Обострять ситуацию, доводить её до разборок с крышами я не хочу, потому что крыши, как всегда, договорятся между собой и по обычаю раздербанят все наши деньги, – заметил шеф.
– Я знаю, что задолженность Голубоглазого перед нашей фирмой нарастает. И это касается и меня лично. Я ответственный перед банками, и подходит срок выплаты процентов, – задумался Костя.
– Понимаешь, реальной фигуры, которая может адекватно обосновать Голубоглазому необходимость возврата долга, кроме тебя, у нас просто нет. Ты же сумеешь, язык у тебя подвешен, да и смекнёшь вовремя, что сказать, – шеф смотрел на Костю с явным уважением.
– Если больному от беседы с врачом не становится лучше, то ему надо заканчивать врачебную практику, – сказал сам себе Константин.
В офисе Голубоглазого, хозяина завода, обстановка удивляла своей двоякостью. С одной стороны, прекрасный интерьер, вышколенные сотрудники и секретарши, а с другой стороны, чисто бандитские рожи его замов, охранников, шофёров.
Когда Константин вошёл в кабинет, его хозяин полулежал на диване. В его голубых глазах застыла боль. Он даже не поднялся на встречу.
– Здравия желаю!
– Привет!
– Что страдаешь? Бандитская пуля? – пошутил Константин.
– Да нет, хуже. Болит спина, отдаёт в ногу, а диагноз поставить не могут. Я где только не обследовался. Два месяца убил на немецких врачей. Денег потратил на это дело немыслимое количество. А толку никакого. Вот сейчас жду решения консилиума, который должен состояться в Гамбурге сегодня или завтра.
– А что тебя беспокоит? Какие исследования делали? – Костя инстинктивно почувствовал себя врачом.
– Больно ты любознательный, но если тебе интересно, то расскажу. Делали МРТ, доплерографию и электродиагностику нерва. Но причину пока не нашли. А я ходить не могу, сидеть не могу и лежать не могу. Боли даже в покое. Чем только не лечили и от чего только не лечили, ничего не помогает, – хозяин красочно описал весь свой симптомокомплекс. – Никаких грыж и повреждений в позвоночнике у меня не нашли.
Видно было, что Голубоглазого больше сейчас заботит его состояние здоровья, чем бизнес. Костя подошёл к дивану, и уже он стал главным в этом кабинете. Это были не проситель и хозяин, а врач и пациент.
Костя поспрашивал о характере боли, когда возникает, куда отдаёт, после чего усиливается, что помогает. Константин слушал внимательно. Он почувствовал, как у него в голове щёлкнуло, и в принципе уже созрел диагноз.
– Что ты мне допрос устроил?! – разозлился Голубоглазый.
– Если ты хочешь, то можешь выслушать моё мнение.
– А что ты можешь об этом знать?
– Вообще-то я хирург с двадцатипятилетним стажем. Так вот, у тебя правосторонняя грыжа запирательного отверстия таза. Корешки спинного мозга проходят через грушевидную мышцу в этом отверстии, и когда эта мышца травмируется, она сдавливает корешки, отсюда и возникает болевой синдром седалищного нерва. Лечение только одно: введение в мышцу ботокса.
– Ботокс? Что ты несёшь?
– Да, именно он. Не всё же девицам морщинки на лице расправлять. Пусть ботокс и тебе послужит.
– Ну конечно, так я тебе и поверил. Два месяца лучшие травматологи и хирурги Германии пытаются найти причину. А ты пришёл, этакий красавчик, поговорил и за полчаса проблему решил. Не бывает так.
Костя отошёл к столу, сел и приготовился к основному разговору. Голубоглазый оживился, было заметно, что у него появился интерес к разговору с Костей.
– Скажи мне, эта твоя уверенность, это твоё бравое «здравия желаю» – ты что, офицер?
– Да, я полковник медицинской службы в отставке, работал преподавателем на кафедре военно-полевой хирургии в Военно-медицинской академии.
– Так что ты здесь делаешь?
– Так масть легла. Я теперь занимаюсь бизнесом, так сказать, в ногу со временем.
– Понятно, но военный из тебя так и прёт.
– Я понимаю, что миром ты деньги не отдашь.
– Правильно ты понимаешь. На том стоим.
– Воевать с тобой мы не желаем, а денег от тебя получить хотим. Давай заключим пари. Если мой диагноз совпадёт с результатом консилиума, ты нам деньги заплатишь и в дальнейшем рассчитываться будешь в сроки согласно контракту. Ну, а не совпадёт, тогда будем думать, как поступать дальше.
– Ну, к войнам-то я готов. А в целом пари твоё принимаю. Ты меня заинтриговал.
На том они и расстались.
Константин ехал в машине обратно и напряжённо думал, что никому просто так Голубоглазый деньги не отдавал. Это ж надо иметь такие необычно голубые глаза, яркие, будто два прожектора нацелены на тебя. Недаром его прозвали Голубоглазым. Такие ясные загадочные глаза хорошо бы иметь женщине. Сразу хочется броситься разгадывать её загадки. А у мужчины такие глаза вызывают тревогу, понимаешь, что надо будет решать непростой ребус.
– Ну, заключил пари, а что оставалось делать. Хоть какой-то шанс разойтись миром. Диагноз штука такая, он больше приближается к так называемым «трамвайным» диагнозам. Это когда симптомы проявления болезни, которые с наибольшей вероятностью помогают поставить диагноз. Например: «маска льва» при проказе. А вот в случае Голубоглазого в Германии было проведено огромное количество исследований, которые позволили немецким врачам исключить все известные заболевания, и надо просто иметь опыт, вспомнить о ещё одном наиболее возможном диагнозе. Клиническая картина, помноженная на многолетний опыт, иной раз позволяет попасть в цель, – дома Костя сто раз проговаривал жене эту ситуацию.
На следующий день Костя ждал звонка от Голубоглазого, но его не было. Костя нервничал. Ему представлялось, как тот позвонит и объявит: «Пацан сказал, пацан сделал». И тогда он явится на совет директоров победителем.
Ещё через день тишина, шеф смотрел на Костю типа: «Ты отвечаешь за базар». И Костя еле-еле сдерживал себя, чтобы не сорваться.
Третий день ожидания звонка оказался более-менее приличным. Ему позвонил директор института травматологии имени Вредена и попросил заехать. Костя рванул к нему, чтобы как-то переключиться.
– Наслышан я, что ты заделался бизнесменом. Помоги приобрести нам аппараты УЗИ и современную рентгеновскую аппаратуру. Знаешь ведь, какой бардак сейчас в комитете здравоохранения. А у меня и спонсоры есть, этакое веяние нового времени. Контракты, валюта, это всё такое незнакомое, да ещё и обмануть могут и кинуть.
– Я спиртом торгую, медтехника это не в моей компетенции.
– Слушай, ну сделай по старой дружбе. Боюсь довериться чужакам, только и слышу ужасные рассказы о кидках.
– Впрочем, а почему бы и нет. Я подумаю, как тебе помочь. Если найду поставщиков, то помогу. Но ведь это большие деньги.
– Мы лечим футболистов одной большой государственной компании, и они на это денег не пожалеют.
– Постараюсь.
Когда Константин уходил от директора, то он уже смеялся в голос, разговор с профессором оказался свежим ветром, пахнýло знакомым вкусным ароматом медицины.
Но вечер всё равно был испорчен, шеф ему заявил, чтобы он брал очередной кредит, иначе новый товар покупать не на что.
Потом наступили выходные. Мысль, что он проиграл пари, не давала ему покоя. Если Голубоглазый откажется рассчитываться за спирт, то вся история перетечёт в долгий судебный процесс. Адвокаты-сутяги замотают дело. Костю аж передёргивало от возможного развития событий.
В понедельник на совещании директоров шеф вообще не вспоминал о задолженности Голубоглазого. А где разнос? А где оперативный план действий в случае невозврата долга? Шеф спокойно говорил о поставках следующих партий спирта. Всё это Костю взбесило, он с шумом вскочил и резко заявил, что не надо его так уж игнорировать. Да, это он настаивал поставить крупную партию спирта Голубоглазому, потому что у него современный завод и водка получается высокой очистки.
– Угомонись, сегодня в девять утра бухгалтерия увидела на счету деньги от Голубоглазого, – как ни в чём не бывало бросил шеф и перешёл к обсуждению других вопросов.
Константин с собой совладать не сумел, слишком большое напряжение он испытывал в течение недели. Он выскочил за дверь и грохнул дверью.
Костя напился. Он не знал наверняка, выиграл он пари или нет. Поздно зазвонил его телефон и сквозь пьяное сознание он услышал голос Голубоглазого: «Невероятно, но ты оказался прав. Именно к тому диагнозу, который ты мне определил, пришли все эти немецкие светила после моих двухмесячных мучений. А ты, получается, умнее и опытнее их всех. Ты знаешь, я думал, что ты обычный барыга, торгующий спиртом, а ты, оказывается, классный врач, да к тому же рисковый мужик. Не побоялся заключить пари на свои миллионы. Ну так вот. Я пацан правильный. Деньги у вас на счету. Слово своё я сдержал».
[1] ХУВ-2 – Вторая хирургия усовершенствования врачей.
[2] ЦВМУ – Центральное военно-медицинское управление.
