Валерий Шилин

Родился в 1952 году в Кемеровской области.

Выпускник Пятигорского государственного педагогического института иностранных языков. Профессиональная карьера сложилась в г. Ижевске на предприятиях российского ВПК в сфере внешнеэкономических связей. Работу в промышленности сочетал с преподавательской деятельностью: вёл курсы «Деловой английский язык» и «Культура международного делового общения» в Ижевском университете и Ижевском институте переводчиков.

Член Международной федерации журналистов и Интернационального Союза писателей. Печатался в Европе, Северной Америке, Юго-Восточной Азии.

Жизнь на стыке культур наложила оригинальный отпечаток на творчество В. Шилина.

Проживает в г. Пятигорске.

Звуки речи

Когда меня в начале 1960-х годов перевели из начальной школы в пятый класс, академические предметы стали вести разные учителя: на каждый предмет – свой преподаватель.

В один прекрасный день на урок русского языка и литературы в класс вошёл совсем уже старенький дедушка, как нам казалось. Это был Александр Васильевич Архангельский, который, поясняя, какой предмет он будет вести, назвал себя учителем русской словесности, а не русского языка, как это значилось в классном журнале.

Совсем седой, с большой залысиной на крупной голове, в кипенно-белой рубашке с длинным рукавом, Александр Васильевич с самого начала сумел просто приковать наше внимание к тому, как он вёл урок. Он наизусть читал нам, пятиклашкам, отрывки из Державина и Фета, декламировал отрывки из Пушкина и Гоголя. Однако больше всего запомнились его рассказы о том, как люди говорили в дореволюционной России. Его уроков мы всегда ждали с нетерпением, и оттого посещаемость занятий была на самом высоком уровне. Слов «фонетика», «говор», «стиль и манера речи» мы, конечно, не понимали, но нам нравилось, как у него всё так здóрово получалось.

Я навсегда запомнил его уроки, как он неподражаемо умел говорить «в нос», по старинке.

Годы спустя я-таки услышал тот старый русский язык от Владислава Игнатьевича Стржельчика, поляка по происхождению, великого артиста, актёра театра и кино, который родился 31 января 1921 года в семье петербургских интеллигентов. Я не мог не восхищаться его великолепной, уникальной манерой речи, – так звучал литературный великорусский язык с конца XVIII до окончания XIX столетия.

Стржельчику часто доставались роли дореволюционных русских военных, представителей творческой интеллигенции, аристократов, исполняя которые он блистательно демонстрировал неподражаемую культуру русской речи.

Помню, чтобы научиться правильно читать «Отче наш», я ездил в Санкт-Петербург в лавру Александра Невского, внимательно вслушивался в каждый звук, каждый нюанс молитв на старославянском языке.

Старославянский язык – корни нашей языковой культуры, одна из основ православия. Снимаю шляпу перед искусством пения русского баса Владимира Маторина, Академического Большого хора под руководством Льва Конторовича, Патриаршего хора Данилова монастыря.

Слава богу, наш народ сумел сохранить и донести до потомков лучшие образцы классического языка и духовного песнопения. Не чета тому, что мы часто видим и слышим сегодня по телевидению и по радио. То, что иногда стыдно демонстрировать не только детям, но и прилично воспитанному взрослому человеку: уличный жаргон, нецензурщина, обезьяньи ужимки и откровенная похабщина. Искренне надеюсь, что я не до такой степени старомоден и ортодоксален, что, безнадёжно отстав от современной культуры, в подобных явлениях вижу едва ли не крах той великой русской словесности.

Культура языка, как и культура в целом, – тема наболевшая и весьма актуальная. Сегодня только ленивый её не обсуждает. От себя добавлю, что наша речь зависит от времени, от событий, происходящих в нашей жизни, от участников этих событий. Наш возраст и полученный жизненный опыт также имеют существенное значение. Недаром же говорят, что человек зачастую видит и слышит только то, что он хочет видеть и слышать.

У некоторых народов в силу исторической разделённости и границ сложились устойчивые внутренние диалекты. Нам в Европе это хорошо известно по разнообразию местных диалектов немецкого языка в самой Германии, а также в соседних Австрии и Швейцарии. Подобные примеры мы находим в Италии, Великобритании, а также в странах Среднего и Ближнего Востока.

Практически каждая страна арабского мира говорит на своём диалекте, используя свой фонетический рисунок. Иракцы, например, зачастую используют звук [ч] в тех словах, где арабы других стран произносят [к]: [чибир] и [кибир] («большой»); звук [ķ] у кувейтян превращается в [г] у ливийцев: [ķахуа] и [гахуа] («кофе»). И так далее.

Самир Аттабани, некогда мой деловой партнёр, правоверный мусульманин из Судана, зная, что меня всегда интересовали история ислама и арабская культура, подарил мне две кассеты с редкой аудиозаписью «Корана». Кораническое чтение, коранический язык – классический литературный арабский язык.

У нас в России, как известно, ислам – религия многих коренных жителей нашей страны: татары, башкиры, жители Кавказа, некоторые народы Краснодарского и Ставропольского края – магометане. Между нами – христианами и мусульманами – давно сложились устойчивые межэтнические и межконфессиональные отношения. В нашей общей истории было всё: и война, и мир, и голод, и пир. Мы уже не можем существовать раздельно. Нас прочно связала общая история. Боевые действия по защите русскоязычного православного Донбасса, где огромный вклад в борьбу с национализмом и фашизмом вносят бойцы чеченского спецназа «Ахмат», – тому красноречивое доказательство. Я отлично помню Кавказ времён 90-х годов. Помню, какие взаимные чувства питала одна и другая сторона, какие слова произносились. Чего греха таить, зачастую вместо слов звучала автоматная очередь. Но в марте 2022 года я увидел совершенно другую картину. Километровая автоколонна из Грозного шла по главной трассе Кавказа через Минеральные Воды на Ростов. На каждом автомобиле – триколор России, флаг Чеченской Республики, знамя Ахмата Хаджи Кадырова. Весь народ из ставропольских сёл и посёлков, близлежащих к трассе, вышел с приветствиями и возгласами «Спасибо, братья!», «Храни вас бог!». А один белобрысый, явно славянской внешности парень вдруг крикнул: «Аллах акбар!» И ведь присутствующий люд одобрительно его поддержал. На всём пути, пока шла эта колонна, люди сопровождали её аплодисментами. Нас сблизил злобный и беспощадный враг. Но в реальной жизни, несмотря на специальную военную операцию, нас объединяет не только необходимость встать в один боевой строй. Это и смешанные браки, и кровные узы родства, и совместный труд.

В Ижевске я был знаком с очень интересной женщиной – этнической татаркой по имени Алия. Алия – знахарка, в своей практике использует восточную музыку и молитвы из Корана, которые она сама же и читает. Прослышав от меня про подарок Самира, Алия попросила дать ей кассету на пару дней. Послушать, прикинуть, можно ли эту запись использовать в сеансах её работы с людьми. Она возвратила мне кассету, сказав, что прослушать до конца так и не смогла, – звуки слов Божественного Писания настолько сильны, полны такой энергетики, что они никак не могут рассматриваться как релаксирующее, успокаивающее средство.

– Это не пение, не музыка. Это священные слова, которые проникают в душу и сердце, овладевают всем человеческим существом. Выразительное чтение Корана вводит меня в религиозный экстаз, – сказала она.

Речь, человеческий голос играют в нашей светской жизни гораздо бóльшую роль, чем мы думаем.

Однажды, рыская по глубинам интернета в поисках информации о технике постановки профессиональной англоязычной дикции, я натолкнулся на сайт Сюзан Дагдейл (Susan Dugdale) из Новой Зеландии. Завязалась переписка. Из её резюме я узнал, что она – мастер сценической и публичной речи, журналист, speechwriter государственных и общественных деятелей, человек, обладающий великолепным, безупречным произношением. Постепенно мы пришли к решению провести совместные мастер-классы в Ижевске. После изучения подробного бизнес-плана проект в ИжГТУ был поддержан, и не последнюю роль в этом сыграли Александр Еленский, проректор по международным связям, и кафедра английского языка Университета им. М. Т. Калашникова.

Нетрудно себе представить, каков был резонанс в профессиональном сообществе уральского города, очень далёкого от Новой Зеландии. Результат был заранее предсказуем. Слушатели оставили самые лестные отзывы.

Признаюсь, в допандемийные и довоенные (до начала СВО) времена мы с супругой практически ежегодно бывали в UK. Наши дети делали нам хороший подарок, покупая для нас билеты на интересные спектакли и представления. Показательным и долгожданным оказался спектакль Singin’ in the Rain («Поющие под дождём»). Постановка Palace Theatre, Лондон, 2013 год.

Суть основного сюжета всем хорошо известна, но я позволю себе напомнить некоторые его элементы: в эпоху «Великого немого» синематографа без звуковой дорожки красавица Лина Ламонт пользуется благожелательностью и симпатией зрительской аудитории. Но когда в кино пришёл звук, она сталкивается с неожиданной проблемой: популярная и внешне привлекательная, она обладает на редкость некрасивым, резким и даже отталкивающим голосом. В результате, говоря современным языком, её рейтинг упал.

Схожая проблема – проблема чистоты произношения, культуры речи – качеств, по которым общество судит о статусности персоны.

Вот знаменитая классика – My fair lady («Моя прекрасная леди»), экранизация музыкальной пьесы по произведению Бернарда Шоу «Пигмалион» (Pygmalion). В ролях: блистательная Одри Хепбёрн (Элиза Дулитл) и Рекс Харрисон (профессор Генри Хиггинс). Талантливый фонетист, знаток английского языка и аристократ профессор Хиггинс заключает пари с полковником Пиккерингом о том, что из простушки Элизы, говорящей на кокни (сockney) – ужасном (с позиций высокородных леди и джентльменов) лондонском диалекте, он сделает, изваяет безупречную светскую особу. Главные критерии оценки общества – умение правильно вести себя в этом обществе и способность изъясняться на королевском английском. В этом случае мы ещё раз видим, насколько высоки бывают требования и стандарты культуры речи. По крайней мере, так было всегда. Или и здесь мы сегодня с позором проигрываем бескультурью?

К слову сказать, в былые времена многие актёры американского Голливуда специально выезжали в Англию для постановки чистого британского произношения. Даже в Америке американский акцент в кино не котировался, если не сказать считался варварским. Сейчас привычки и социальное поведение не только англичан, но и жителей континентальной Европы во многом зависят от указаний из Вашингтона. А ведь так было не всегда.

Хочу поделиться собственными наблюдениями в части того, как дело обстоит с произношением в самой Англии. В очередной раз признаюсь, что практическая фонетика – моё давнишнее пристрастие, хобби всей моей жизни. Не скажу, что сам обладаю идеальным британским акцентом – сказываются частые в прошлом поездки в США, пребывание в Индии, Австралии, Сингапуре, Шри-Ланке, Канаде – странах, где английский (со всеми его национальными особенностями и отклонениями от эталона) является языком государственным либо де факто, либо де юре. Однако я вслушиваюсь в звуки английской речи при первой же возможности.

Как-то раз, будучи в городе Бате, что на юге Англии, я обратился к женщине на улице, спросив, как пройти к ближайшему магазину Garden Centre («Садовый центр»). Её произношение во время ответа меня просто обездвижило. Это было состояние между эстетическим шоком и восторгом. Попросить её ещё что-нибудь сказать просто так выглядело бы глупо и неуместно. Для приличия отойдя на несколько шагов, я, сделав вид, что забыл спросить что-то ещё, вернулся:

– Простите, а там сейчас могут быть в продаже луковицы золотистых нарциссов с белой короной внутри цветка?

Несмотря на то что на дворе был июнь, а луковицы нарциссов появятся на прилавках не раньше августа, она ответила так же учтиво на безупречно чистом английском:

– Да, сэр, но вам лучше зайти к ним где-нибудь ближе к осени.

– Большое вам спасибо, мисс. Я получил огромное удовольствие.

Это вызвало у неё некоторое недоумение и удивление, но она с улыбкой ответила:

– Всегда пожалуйста.

Были у меня и путешествия по разным районам Соединённого Королевства – мои лингвистические экспедиции: Уэльс, Шотландия, а также графство Корнуолл на юго-западе Англии. Корнуолл – историческая территория кельтов, где ещё в прошлом столетии люди умели изъясняться на своём родном наречии. Старый язык вышел из оборота, вытеснен, позабыт, но в людях осталась исконная культура, сохранились элементы быта, национальной кухни, народные сказания о былых героях. Как пример живучести народной культуры – национальная кухня. В Англии все знают великолепную выпечку по-корнуоллски и с удовольствием покупают золотистые треугольные пироги с рубленой бараниной.

В другой раз мы с женой отправились на север Англии. Решили посетить Йорк и Ливерпуль. Оба эти города расположены близко к Шотландии. У северян особый говор: [у] – вместо стандартного [а], слова butterfly и bus там произносят как [бутефлай] и [бус] вместо стандартных [батефлай] и [бас]. Мне нравится их манера произносить [r] на шотландский раскатистый лад. Шон Коннери, шотландец по происхождению, своим говором сделал Джеймса Бонда уникальным, неповторимым с точки зрения эстетики речи, во многом благодаря своему характерному произношению.

Однажды утром, в очередной гостинице, жена отправила меня завтракать одного. Подойдя к стойке с блюдами, я указал на кровяную колбасу и поинтересовался у официантки:

– Как это называется по-английски?

Она не задумываясь ответила:

– Black pudding (чёрный пудинг).

При этом окончание -ing она произнесла с чётким [g] на конце, а не [ŋ], который правильнее было бы произнести в нос. Я попросил уточнить. Девушка смутилась, сказала, что хоть она давно тут живёт, но родом из Польши. Мне захотелось во что бы то ни стало найти точный ответ, и я попросил связать меня с кем-нибудь из служащих гостиницы, коренных англичан. Пришла другая девушка. Разобравшись, в чём суть вопроса, призналась, что она из Литвы. Когда же, наконец, пришёл уже немолодой на вид мужчина, подтвердивший, что он местный абориген, меня удивил его ответ:

– Нынче не меньше половины даже натуральных англичан говорят с отклонениями от норм произношения. Люди разучились говорить в принципе. Все залипли в интернете. Уже и в магазины разленились ходить. Кроме всего, в последние годы в Соединённое Королевство понаехало большое количество иностранцев.

Я спросил, не сильно ли отрываю его от обязанностей. Человек будто отмахнулся от кого-то рукой: «It’s alright. I have just finished my shift» («Всё в порядке. Я только что закончил свою смену»).

Сесть за стол со мной он отказался, сославшись на строгость правил, бытующих в заведении. Наш разговор мы продолжили в фойе, где присели в глубокие тёмно-зелёные кожаные кресла, какие я видел в экспозиции старинной английской мебели в Лондоне.

– Ситуация в том, мистер… Как ваше имя, сэр?

Я представился.

– Так вот, мистер Голубев, ситуация такова, что я не удивляюсь снизившемуся качеству английской речи. Как ни горестно в этом признаться, наши дети с раннего возраста не всегда имеют возможность выработать правильное произношение. Вот вам пример. Мой внук Вилли недавно был принят в начальную группу детского сада. Уже в первый день мы заметили в его лексиконе новые, нетипичные и нежеланные для речи культурного англичанина слова. А через неделю моя дочь забила тревогу: наш Вилли стал говорить с каким-то непонятным акцентом. Как выяснилось, он попал в группу, где недавно появилась новая нянечка. Чешка. Кажется, у неё нет даже специального образования. Вы представляете, чему она может научить детей в плане английского языка? Я пошёл на переговоры с руководством детсада. Я хотел сказать, что как англичанин и как гражданин этой страны я хотел бы, чтобы моему внуку привили подлинно британские навыки речи. Меня внимательно выслушали, но, будто испытывая смущение, сказали, что сегодня такая постановка вопроса у некоторых «продвинутых» воспитателей может вызвать весьма острую негативную реакцию. Меня могут обвинить не то чтобы в расизме, но в яром национализме – точно. Таковы сейчас реалии жизни в Британии.

Мой собеседник оказался весьма любезным и словоохотливым человеком. Это к тому, что об англичанах бытует мнение как о людях некоммуникабельных и очень сдержанных.

Периодически пригубливая предложенную ему чашку утреннего чёрного кофе, мистер Макгрегор продолжал:

– В Англии иностранцы давно обосновались, и мы их считаем уже за своих. Индийцы, пакистанцы, арабы, разноголосая, полифоничная Африка. Кстати, подобная картина и во Франции. Особенно в Париже и крупных портовых городах. Как я уже отмечал, мы к ним как-то уже привыкли, но то, что сейчас происходит в остальной Европе, – просто лингвистический хаос, новый Вавилон. Я уж не говорю о социальных, криминальных и межэтнических проблемах.

В это время у него зазвонил мобильный телефон.

– Простите, мистер Голубев, я совсем заговорился. За мной уже послали в розыск. Мне надо отвозить внука в садик. Благодарю за кофе. Очень любезно с вашей стороны.

Он крепко пожал мне руку и вышел из гостиницы.

Я подумал о своей стране. Стране, где я живу постоянно, – России.

А разве у нас сейчас не так? Во времена Союза хочешь не хочешь, а русским языком владеть было необходимо. Сейчас же к нам на заработки едут из многих бывших республик СССР, но былого качества языка уже нет. Порой человек тебе что-то пытается сказать, но ты его не понимаешь. Тут уж ты не на чистоту речи обращаешь внимание. Понять бы только, чего он хочет.

Аналогичная ситуация и в Штатах. «Мокрые спины» – wetbacks (так у них называют гастарбайтеров) могут годами нелегально пребывать на территории США и при этом не знать ни единого приличного слова по-английски. И их ведь тысячи! А судя по последним инициативам партии демократов, принятым в погоне за новым электоратом, этот поток растёт с катастрофической скоростью.

Один мой коллега из Феникса (штат Аризона) рассказал такую байку.

Однажды на стройплощадку в Калифорнии приехал инспектор по труду. Видит: работа кипит, народ снуёт туда-сюда. Интересуется у владельца компании, сколько у него нанято «латинос» – выходцев из соседних стран Латинской Америки. Тот отвечает, что при приёме не спрашивал, кто откуда. Тогда инспектор пошёл на хитрость, громко крикнул по-испански: «Emigra! Servicio de migración!» («Миграционная служба!») В одно мгновение площадка опустела, – все разбежались, спрятались кто куда, зная, что будут проверять разрешения на въезд и работу.

О культуре, чистоте родного языка можно говорить до бесконечности. Будет ли от этого толк? Как видно, это проблема глобального масштаба. К чему дойдём мы в наш век всеобщей миграции, этакого полилингвистического коктейля? Законы об обязательности знать государственный язык страны, куда ты приехал на жительство, приняты, но все ли новоиспечённые граждане их исполняют? Как показывает практика, одни на этот закон откровенно начхали, у других запредельно низкий уровень культуры и образования, третьи – откровенные иждивенцы, нахлебники и дармоеды. Они не желают адаптироваться и становиться активными членами принявшего их общества, упорно отказываются не только учить язык – даже работать напрочь не хотят. Давай плати им пособие. Хорошо жить все хотят, а как дело до работы – все в кусты.

Очевидно, основная нагрузка ложится на носителей языка и национальной культуры. Только силой, только запретами тут ничего не достигнешь. Нужны время, терпение и личный пример.

В последнее время, на фоне событий в США, странах Западной Европы и у нас в соседней и некогда не чужой нам Украине, я стал ловить себя на мысли о том, что мои взгляды на культуру и чистоту речи стали несколько отдавать нафталином – уж больно сейчас всё пошло наперекосяк в этом вопросе. Тут уж не до эстетства. Всё настолько политически подогрето и люди введены в колоссальное заблуждение, что невольно начинаешь подумывать, до какой глубины человечество влетело в водоворот глобальных изменений, что это уже напрямую затрагивает не только и не столько сферу культуры языка, сколько вопрос выживания человека как биологического и социального существа. Если раньше обывателю было непросто найти истину, то теперь это стало многократно сложнее. В Европе, в её повседневной жизни, не говоря уже о культуре и политике, весьма очевидна жёсткая зависимость от Америки. Об этом сейчас все говорят на разные лады.

Так что же с нами на самом деле происходит, куда летит наш славный бронепоезд?

Знал бы я прямые и однозначные ответы на все вопросы, возомнил бы себя пророком, стал бы проповеди читать.

Я вспомнил беседу с замечательным человеком, некогда моим коллегой по бизнесу, знатоком японской культуры Томаяши Кагами (были ведь такие времена!). Он как-то сказал: «Будь подлинным представителем своей культуры, береги родной язык и родную речь, обычаи и традиции, передавай их потомкам. Люби свой народ, свою страну, уважай людей и живи в мире с людьми других культур. Делись лучшим из того, чем владеешь сам, и заимствуй лучшее из культуры других». На память пришли мысли о том, как менялись события на Кавказе: от вражды и кровопролитных боёв до объединения под российским флагом против общего врага. Так и с японцами, и с европейцами – наступит такое время! – мы вновь вспомним ту жизнь, когда друг на друга смотрели не только через прицелы и перископы.

Наивно? Думаю, что человек всё же надеется на лучшее. Согласен, каждый может возразить мне: о, сколько противоречий, национального эгоизма, злости и агрессии накопилось в нас! Сегодня идёт жестокая, кровавая бойня, война на выживание – тут уж не до сантиментов.

Так-то оно так, НО… как хочется верить словам мудрого человека.

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *