Елена Щербакова

Демиурги

Пьеса в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

П р и г о в о р о в О с и п П л а т о н о в и ч – режиссёр и драматург.

И м п р о в и з а т о р

М е д и у м

А н н а П е т р о в н а – буфетчица.

К л а ш а, Н а т а ш а – артистки для эпизодов, малограмотные.

А р т и с т ы театра.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Комната Медиума. Диван и столик со свечой.

Входит Медиум, зажигает свечу, ложится на диван и размышляет вслух.

М е д и у м. Совсем недавно Осип Платонович уехал в командировку, а кажется, что его давно нет, чуть ли уже не год. Вот что значит привычка к хорошим людям. С хорошими людьми привыкаешь не только жить, но и даже, не передать словами, дышать. Они учат мыслить, говорить. Это говорю я, Медиум. Я давно отрёкся от женщины. Вернее, я понимаю их общество и даже могу посочувствовать кому-нибудь, если так будет нужно. Но в душе я целомудрен. И женщина мне не нужна. Зачем? Мучить её, разводить капризы, отвлекать её от дамских дел. Я лучше уйду в парк, в лес, буду разговаривать с собачниками. Они меня скорей поймут, чем женщина и тем более пропившиеся друзья. Собака многим заменяет друга или женщину. Это хорошо, когда есть тяга к природе, живому. Вот я и хожу в лес. А что такое лес? Что такое природа? Это же наш дух, русский дух, русская природа. Берёзы, дубы, соколы, дятлы, синички, белки, зайцы… все живут там, в лесу, и им хорошо от доброго природного духа. А трава-мурава?.. Ах! Какая это замечательная трава-мурава, травинка-трилистник. А лужайка – точно пышное облако, в которое хочется упасть и уснуть. Как там, у Пушкина, про русский дух начинается?

У лукоморья дуб зелёный,

Златая цепь на дубе том,

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом…

Только мне кажется, был не кот, а пёс учёный. Сколько их гуляет в лесу, все учёные, не поспорь! Да, у Пушкина о природе много субъективного: русалки, леший, карлик. Как он описывает через сказочных существ русский дух! Просто легко погрузиться в спиритизм, заснуть, увидеть удивительный сон или хорошенько отоспаться, – кто как чувствует свой дух. А в лесу ходить – видеть смерть на носу. Либо дерево убьёт, либо медведь задерёт. А я, Медиум, вроде как сокол, который взлетает над нашим лесом, свистит, хохочет, видит добычу. Добыча для меня – книга, о которой можно подумать, которую можно погладить, поцеловать и отложить до новой встречи. Мне после каждой книги что-то снится. Я погружаюсь в глубокий сон, точно в сугроб, и засыпаю. В моей душе отдаёт эхом какой-то рок, словно треск настоящего русского зимнего мороза. Вот она, молния-книга прошла через меня и выжгла чёрные пятна зла и незнания из моей души. (Закрывает глаза.) О-о-о-о! Вижу! (Громко вскрикивает.) Сова превратилась в трёхлитровую банку. Смешно и страшно. Что бы это могло быть?.. Не иначе, охранник сидит за банкой. Это что же, если не к деньгам, фальшивые деньги он не допустит, но, конечно, поставят новый банкомат. Да сейчас и в банкомате бывает воровство. Главное, деньги сразу снять. Представляю, сколько людей сразу соберётся, а кто-то не знает, как электроном управлять, карточки даже не той стороной прикладывают. И что? Висит этот банкомат, висит. А люди волнуются, волнуются. Тут только смотрящий и нужен на словцо-то. А потому что у многих рыльце в пушку. Так они в другой банк бегут, где нет никакого банкомата. Пусть будет очередь, и банкомат нас не надует. Только всё больше убеждаюсь, человек умеет управлять своей жизнью, идти по своей улочке. Да только чует моё сердце, будет пересчёт. Отчего это сова, да в банку. Что-то изменится. Но опять же! Душа должна о чём-то страдать. Чрезмерная тишина тревожит. Она подобно смерти. Но и быть «плакучей ивой» тоже нельзя. Будешь плакаться в жилетку всё время, тебя и уважать не станут. Лучше молча размышлять о далёком. Есть два далёких: далёкое прошлое и далёкое будущее. Убрать, выжечь волшебной молнией всю злость в душе – вот что нужно, чтоб стать медиумом. Нельзя быть «злобливым» поэтом. Эх-эх-эх! Ведь поэты, они почти все медиумы. Чтобы погрузиться во времена прошлые или будущие, здесь не нужна машина времени. Спиритизм во власти всего. Он спасёт от безумства, в котором обвинён Гамлет. Кстати, что скажет нам о Шекспире Осип Платонович? Он, должно быть, уже приехал из командировки в Англию. А вот и свеча догорела. Теперь настало время для медитации. Темнота мне поможет.

Задувает свечу и ложится на диван.

КАРТИНА ВТОРАЯ

В зал театра входит буфетчица Анна Петровна

и начинает убираться.

А н н а П е т р о в н а. Опять грязно, окурки, газеты, журналы. Что за люди? – всё разбрасывают! Я-то вообще-то буфетчица, а должна ещё и за чистотой следить. А отчего мусор-то?! Отчего? От недостатка культуры. Если бы каждый сам убирал за собой… Так нет же.

Входят Н а т а ш а и Г л а ш а. Садятся в зале на задние места.

Н а т а ш а (Глаше). А я говорю, приедет Осип Платонович, привезёт нам подарки.

Г л а ш а. Будь поосторожнее. Очень ты ему нужна… Ты кто, любовница какая ему, что ли? Вон чего вообразила. Он о театре думает, а не о тебе. Вот ещё какая чувырла на его голову!

Н а т а ш а. Сама ты чувырла. Я ему всегда по случаю к празднику что-нибудь да подарю. Всё-таки режиссёр наш. А ему отчего бы мне не подарить чего-то? Он человек вежливый.

Г л а ш а. А я не подхалимничаю, как ты! Я считаю, должны быть официальные отношения. А так, как делаешь ты, человек бог весть что о тебе подумает.

Н а т а ш а. Ну вот ещё. Я хочу сделать человеку приятное – и уже обо мне бог весть что подумают. Наоборот, когда обращают внимание, – это воспитание.

А н н а П е т р о в н а подходит к креслам, где сидят  Н а т а ш а и Г л а ш а.

Н а т а ш а. А вот и наша буфетчица Анна Петровна. Правду я говорю, Анна Петровна?

А н н а П е т р о в н а. Что такое? (Подметает под ногами.)

Н а т а ш а. О человеке же всегда скажут, что он воспитанный, если он оказывает всякие знаки внимания?

А н н а П е т р о в н а. Какие знаки внимания?

Н а т а ш а. Ну, подарки… Поздравления…

А н н а П е т р о в н а. Я вашу философию не понимаю. От неё голова болит. А знаю одно: воспитание – это прежде всего питание. Если ешь настоящую пищу, то и человеком настоящим себя чувствуешь.

Г л а ш а. Это вы о работе своего буфета?

А н н а П е т р о в н а. Рада стараться. А как получается, вы сами оцените.

Н а т а ш а. А ты нам прянички испеки.

Г л а ш а. Какие ещё прянички? Нам Осип Платонович уже обещал пряник. Сказал: вот уеду на месяц, будет вам пряник медовый – весь месяц отдыхать будете.

Н а т а ш а. Разве это пряник медовый? Пряник – это то, что он приедет и нам подарки привезёт. А мы ему приготовим. Вот так и будем меняться.

Г л а ш а. Как же, жди. Ему не до подарков. А как приедет – только отругает нас. Сердце моё чувствует. Правильно, Анна Петровна?

А н н а П е т р о в н а. Ничего вы в пряниках не понимаете. Не ели, видать, настоящего пряника и думаете всякую ерунду. У меня-то не кондитерский цех. А то бы испекла вам от души. А вот пирожками могу угостить.

Г л а ш а. Испеки, Анна Петровна, испеки. Обязательно купим у тебя. Первые в буфет к тебе придём.

Н а т а ш а. Пирожок-то хорошо… Да за талией надо следить.

А н н а П е т р о в н а. Ну уж, уважьте. От одного пирожка разве что бывает? Хорошая еда даром не пропадает.

Г л а ш а. Это вы верно говорите, Анна Петровна. Воспитание – это питание.

А н н а П е т р о в н а. Правильное питание.

Н а т а ш а. А я убеждена, что воспитание – прежде всего внимание.

Г л а ш а. Ой, Наташа, боюсь за тебя, как бы ты медвежью услугу не оказала. Уж если поздравлять, то от всего коллектива будем. А то подозрительно как-то лично от себя дарить подарки.

Н а т а ш а. Так и скажи просто, что тоже хочешь участвовать в поздравлении.

Г л а ш а. А ты покажи, что за подарки.

Н а т а ш а достаёт сумочку, вынимает

из нее предметы и показывает.

Н а т а ш а. Вот перьевая ручка.

Г л а ш а. Это пригодится. Только чернила где он достанет?

Н а т а ш а (продолжая вынимать подарки). Блокнот, туалетная вода.

Г л а ш а. Но это такие мелочи. Стоит ли дарить?

Н а т а ш а. А на главное мы все вместе соберём. Купим коньяк.

Г л а ш а. А-а-а, тогда совсем другое дело.

(Говорят вместе.) Анна Петровна, с вас на коньяк Осипу Платоновичу.

А н н а П е т р о в н а. Слышала, слышала. Хотите Осипа Платоновича встретить. Ну что, разорюсь по такому поводу.

Н а т а ш а. Ещё надо Медиума предупредить и Импровизатора.

Все уходят.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Заходит П р и г о в о р о в (вернулся из Англии).

Садится и ставит устало чемодан.

П р и г о в о р о в. Ух! Устал, пока шёл, сумка тяжёлая. От тяжести надорваться можно. Когда я дождусь того времени, что сумки начнут летать за своими хозяевами? Да это только вредная сказка для дураков. А умные много мечтают.

Н а т а ш а (входит в зал). Здравствуйте, Осип Платонович, с приездом!

Г л а ш а (входит и присоединяется к Наташе). Мы хотим поздравить вас с успешным возвращением, с приездом! (Отдают коньяк и подарки.)

П р и г о в о р о в. Ой, девочки. Как я вам благодарен! А вот вам «Duty free».

Н а т а ш а. Ой, что вы, что вы, духи?.. Я так мечтала о «Duty free». Глаша, ты только посмотри! (Передаёт Глаше духи.) Осип Платонович, а правда, что я буду играть главную роль теперь?

П р и г о в о р о в. Ты всегда играешь главную роль. Дай теперь поиграть и Глаше.

Г л а ш а. А что, я могу попробовать.

Н а т а ш а. Но Глаша знает песни, да ещё цыганские, а я умею стрелять глазами. Я сыграла бы любовную сцену.

Г л а ш а. Это у тебя всегда получается. Сменила б амплуа.

П р и г о в о р о в. Хорошо, хорошо. Мы очень многое передумаем. Нам надо сильно подумать о нашем театре.

Г л а ш а (настороженно). Что-то серьёзное произошло, Осип Платонович?

П р и г о в о р о в. Д-д-да. Напомните мне, что мы играли?

Н а т а ш а. «Женитьбу Бальзаминова», «Сказку о царе Салтане», «Предложение» Чехова.

П р и г о в о р о в. Д-д-да, д-д-д-д-а!

Н а т а ш а и Г л а ш а (вместе). Что? Что?

П р и г о в о р о в (задумавшись). Теперь я отчётливо понимаю: искусство должно быть перспективным, как считал Шекспир… и не только он. А мы ещё забыли Хармса. Мы играли Хармса.

Г л а ш а. Да-да, Хармса играли.

П р и г о в о р о в. Что-то душно, давайте откроем окно.

Г л а ш а. Это Анна Петровна печёт пирожки.

П р и г о в о р о в. К чёрту пирожки, к чёрту! Искусство должно быть как лёгкий полёт мысли, как «Фантазия» Моцарта, как утренняя свежесть. Где Импровизатор? Он должен слышать мои слова.

Летят листы с пьесами от ветра из открытого окна.

Г л а ш а. Ой, пьесы, пьесы разлетелись!

П р и г о в о р о в. Пускай летят пьесы. Пусть их продует очистительный ветер. Где Импровизатор?

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

Те же. Входит И м п р о в и з а т о р.

И м п р о в и з а т о р. Есть в осени первоначальной

                     Короткая, но дивная пора.

                     Весь день стоит будто хрустальный,

                    И лучезарны вечера.

П р и г о в о р о в. Импровизатор, почему вы опаздываете? Сегодня первая репетиция. На вас действует погода?

И м п р о в и з а т о р. Ой! Извините. Я и не думал, что будет репетиция. Совсем не похоже. А что мы, собственно, будем репетировать?

П р и г о в о р о в. Мы ещё не готовы репетировать. Мы будем просто говорить о театре.

И м п р о в и з а т о р. Всё в ней гармония, все диво,

                     Всё выше мира и страстей.

                     Она купается стыдливо

                     В красе торжественной своей.

П р и г о в о р о в. Это вы о ком? О своей женщине?

И м п р о в и з а т о р. Да о какой женщине? О Музе, конечно же. Её всегда хочется искать на краю света. Но посещает она внезапно. И неизвестно, откуда эта творительница искусства. А как ваша поездка в Англию к друзьям?

П р и г о в о р о в. Об этом потом. Это немного грустная история. Но жизнь не бывает без грусти.

Г л а ш а. Какая же грусть, Осип Платонович? Скажите же.

П р и г о в о р о в. Каждый творческий человек когда-нибудь переживает творческий кризис. Так я хотел говорить о нём. Вернее, я хотел подумать вместе с вами, как из него выйти.

И м п р о в и з а т о р. О, лучше стать слепым певцом и не видеть действительности. Я знаю, завистницы строят козни.

А напоследок я скажу:

Прощай, любить не обязуйся,

С ума схожу. Иль восхожу

К высокой степени безумства…

П р и г о в о р о в. Нет, ни в коем случае. Нам нужно работать. И сыграть настоящую пьесу.

И м п р о в и з а т о р. Вы это так говорите, как будто там, в Англии, встретили тупого-тупого знатока римского права.

П р и г о в о р о в. Почему? Наоборот. Я увидел очень продвинутых людей, живо мыслящих, не превращающих свою жизнь в сарай или болото. А это зависит от самих нас.

И м п р о в и з а т о р. А вот вы разбросали пьесы. А ведь каждая пьеса – камень в истории театра, сами говорили.

П р и г о в о р о в. Да, говорил. А что вы называете театром? Наш театр больше теперь похож на клон. Таких близнецов много везде!

В с е. О-хо-хо-хо!

И м п р о в и з а т о р. А вы знаете, что пьеса входит в душу актёра, как улитка в ракушку, и эта улитка оплодотворяет цветы? Наше искусство плодотворно!

Н а т а ш а, Г л а ш а (вместе). Неужели?

П р и г о в о р о в. Что вы говорите? Вы меня расчувствуете. Вы поэт!

И м п р о в и з а т о р. Да, я поэт. Но я очень скромный поэт. Просто я подумал: не следует увлекаться чрезмерно трансцендентальным. Это обычно связывают с насилием, сексуальным извращением и различными психическими отклонениями, вызванными прогрессом общества.

П р и г о в о р о в. Значит, вы против прогресса?

И м п р о в и з а т о р. Нет, я не против. Только не должно быть так страшно.

П р и г о в о р о в. А я хотел поругаться во имя прогресса.

Г л а ш а и Н а т а ш а (друг другу). Поругаться?! Поругаться?..

П р и г о в о р о в. Пока мы не решили загадку Сфинкса, нельзя успокаиваться. Нужно бичевать себя, бичевать! Весь мир трансформирован, иначе мыслит с течением времени. Но появляются жертвы, душевные жертвы, которым остаётся погибнуть, точно гадая на ромашке – «быть им или не быть?». В мире, где человек «сам не свой», нарушен порядок вещей, между понятиями, предметами, явлениями потеряна связь. Восстановить её может искусство!

Н а т а ш а (Глаше). Ну, тут не до сладкого пряника.

Г л а ш а. О нём тс-с-с.

П р и г о в о р о в. А где же Медиум? Почему его не видно, не слышно?..

А н н а П е т р о в н а. Медиум купил у меня сигареты и курит в холле. Сказал, что будет попозже.

П р и г о в о р о в. Вот мы ещё и неорганизованные. А должны быть все вместе.

Г л а ш а. Сейчас сбегаю за Медиумом. (Уходит.)

КАРТИНА ПЯТАЯ

Те же и М е д и у м.

П р и г о в о р о в. Итак, я приехал из командировки. Вы, должно быть, отдохнули без меня. Начнём работать завтра же. Завтра вы будете удивлены.

Входит М е д и у м.

М е д и у м. Осип Платонович, здравствуйте, с приездом. Я тут не ослышался, вы нас удивите?

Г л а ш а (толкает в бок Медиума). Мы подарили коньяк Осипу Платоновичу от всех, с тебя соточка.

М е д и у м даёт деньги.

Н а т а ш а (Импровизатору). И с тебя соточка.

И м п р о в и з а т о р (расплачиваясь и ужасаясь). Теперь будет новый театр.

П р и г о в о р о в. Не делайте испуганный вид. Просто театр пересмотрит свои позиции.

И м п р о в и з а т о р. На нас обрушится штурм шекспировских идей! (Поёт.)

Сиреневый туман над нами проплывает.

Над городом горит полночная звезда.

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,

Что с девушкою я прощаюсь навсегда.

М е д и у м. Я думаю, это будет штурм русских идей, спрятанных под маской.

И м п р о в и з а т о р. Вы предлагаете сорвать маски?

Г л а ш а. А как же сцена?

Н а т а ш а. Маски – это прежде всего театр.

П р и г о в о р о в. Медиум, вы, как всегда, проникновенны. Желаю вам всегда сохранять присутствие духа. Это вам так нужно… и не только вам.

М е д и у м. Вы же знаете: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет».

П р и г о в о р о в. Насчёт спирита вы сильны. Но не раскрывайте карты. Помните, людям интересна загадка Сфинкса.

И м п р о в и з а т о р. Значит, завтра будем решать загадку Сфинкса?!

Г л а ш а. У меня уже голова идёт кругом.

Н а т а ш а. У меня тоже.

А н н а П е т р о в н а (чуть с усмешкой). Может, вам воды?

Н а т а ш а. Хотелось бы.

П р и г о в о р о в. Ну, друзья, до завтра. Будьте готовы. К моему приходу расставьте стулья и займите места. Мы начнём вовремя.

Все уходят.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

В зале полусвет. Расставлены стулья в круг.

В середине – стул для режиссёра.

Входят артисты, становятся за спинками своих стульев.

Включается свет, и входит П р и г о в о р о в.

П р и г о в о р о в. Здравствуйте, будем работать. (Садится на стул посередине.)

А р т и с т ы (наперебой здороваются). Здравствуйте, Осип Платонович… Здравствуйте, Осип Платонович… Как настроение?..

П р и г о в о р о в. Настроение неважное, но об этом позже. Сейчас же будет разминка. Помните, как мы делали?

А р т и с т ы. Помним… помним… (Становятся снова за спинками стульев, и на счёт Приговорова «раз, два» в два шага обступают стул. На «три» садятся.)

П р и г о в о р о в. Итак, повторяйте за мной. Раз, два, три… Раз, два, три… (Медленно делает упражнение два раза вместе с артистами.) И ещё раз: раз, два, три… Хорошо. Сели. Сегодня надо решить важный вопрос.

Г л а ш а. Какой?..

Н а т а ш а. Какой?..

Короткое молчание.

П р и г о в о р о в. Сегодня будет суд над нашим театром.

Г л а ш а. Суд?!

Н а т а ш а. Суд?!

М е д и у м. Неужели даже суд?..

П р и г о в о р о в. Не думайте, что всё так надёжно у нас устроено. Театр наш не на колёсах, а стоит, и поэтому требует движения не снаружи, а изнутри. Зритель всегда должен быть доволен. А что мы можем представить? Столько переиграно. Что играть завтра? Это надо решить. Итак! Я объявляю суд. Театр обвиняется в несостоятельности. Я готов отказаться от работы драматурга, и пусть артисты играют сами!

И м п р о в и з а т о р. Как?.. То есть я буду говорить и делать на сцене всё, что мне заблагорассудится, чтобы меня только замечали?

П р и г о в о р о в. О, вы только ищете повод, как прославиться на сцене. Сцена будет ваша снова. Но вы отдаёте отчёт своим словам?

И м п р о в и з а т о р. Но об этом надо ещё подумать. То есть, как я понял, важна не оболочка моих слов, а начинка?

П р и г о в о р о в. Да, да. Ты всё понимаешь. Только сможешь ли выразиться?

И м п р о в и з а т о р. Я постараюсь. Конечно, я постараюсь, иначе зачем я артист?.. И вообще… (Распыляется.)

П р и г о в о р о в (щёлкает пальцами, чтобы его остановить). Теперь послушаем Медиума.

М е д и у м. Что значит – «будут играть сами артисты»? У нас уже был опыт антрепризы.

П р и г о в о р о в. Совершенно верно. Был такой опыт. Но теперь игра должна быть на более высоком профессиональном уровне. У нас дружный коллектив, должны сработаться. Была песенка, а должна стать симфония, проще сказать.

М е д и у м. А от меня вы что хотите? Чтоб я явил чудо?! Чтоб все зрители ахнули, схватились за животы?

П р и г о в о р о в. Ну, хотя бы.

А н н а П е т р о в н а. Кстати, как насчёт животов… вернее, питания. Буфет будет открыт в театре?

Н а т а ш а и Г л а ш а достают пакет сока и выпивают,

передают одноразовый стаканчик с соком буфетчице.

Н а т а ш а. Хочешь, попить? На.

А н н а П е т р о в н а выпивает.

Г л а ш а наливает ещё стакан и опять подаёт ей.

А н н а П е т р о в н а. Передайте Импровизатору или Медиуму. А я насчёт хорошей закуски и выпивки.

П р и г о в о р о в. Этот вопрос всегда был решён. У нас всегда было своё кафе на любой вкус. Только выпивку, наверное, стоит убрать.

А н н а П е т р о в н а (вскрикивает). Убрать выпивку?! Но многие как раз и идут в театр, чтоб хорошо выпить в уютной, располагающей обстановке.

М е д и у м. Я тоже за. Хорошая закуска и крепкая выпивка располагают к глубокому размышлению.

И м п р о в и з а т о р. Кому как. Я бы не согласился.

П р и г о в о р о в. Медиум, не вам говорить это. Иначе от выпивки вы потеряете всякую интуицию и будете бессильны в своём искусстве. Итак, выпивка отменяется!

Н а т а ш а. Но как же… а веселиться-то как?

Г л а ш а. Да, как?

Н а т а ш а. Как же нам быть, Осип Платонович?

П р и г о в о р о в. Без разговоров! Выпивке конец. Пейте за пределами театра, если хотите. Этот вопрос решён.

Н а т а ш а. Осип Платонович, к чему же мы всё-таки пришли?

П р и г о в о р о в. Мы пришли к тому, что теперь вам нужно подумать, как вы сами будете играть. Вы знаете много ролей, вы мыслящие люди, вы талантливы. И это должны увидеть зрители. Теперь сцена будет ваша.

И м п р о в и з а т о р. Что-то будет похоже на то, что артист как зверь в клетке. Вы как будто темните.

М е д и у м. Разве зверь? Напротив, я в этом предложении вижу только светлую сторону. Артист – это своего рода тоже воспитатель. Зрители – его дети. И им только нужен хороший пример.

Г л а ш а. А ларчик просто открывался. (Смеётся.)

Н а т а ш а (Импровизатору). Вечно вы из мухи слона делаете! (Ставит ему рожки.)

И м п р о в и з а т о р (хватает её за руку). Вот этого не надо. Я вообще-то без шапки сижу. И вообще, я предложил свою версию. Имею же я право голоса! А так я за большинство. Что в этом такого? (Возбуждённо.) Разве я не прав?

П р и г о в о р о в (делает хлопок в ладоши). Мы тебя поняли, поняли, Импровизатор. Итак. Суд постановляет?.. Театр существовать может?

И м п р о в и з а т о р. Да. Да. Я всегда был за творческое самовыражение.

М е д и у м. Согласен.

А н н а П е т р о в н а. Я как все.

Г л а ш а и Н а т а ш а. И мы… И мы…

П р и г о в о р о в (делает хлопок в ладоши). Итак, театр существовать может из-за наличия творческих талантов и желания работать. Вы подтверждаете это?.. Импровизатор!

И м п р о в и з а т о р. Подтверждаю. Готов работать.

П р и г о в о р о в. Медиум!

М е д и у м. Подтверждаю.

П р и г о в о р о в. Анна Петровна!

А н н а П е т р о в н а. Есть таланты, есть и зрители. А хорошая закуска всегда приятна.

Н а т а ш а. Подтверждаю.

Г л а ш а. Карта бита.

П р и г о в о р о в (покороблен). Мы же не в карты играем.

Г л а ш а. Подтверждаю.

КАРТИНА ВТОРАЯ

И м п р о в и з а т о р (прыгая по сцене). Ура! Ура! Ура! У нас Update. Я объявляю Update!

(Поёт.)

С барабаном, с красным флагом

Мы по улице идём!

Теперь наш театр будет называться Театром Импровизаций. И меня, конечно, все узнают и полюбят.

А н н а П е т р о в н а. Ты только и мечтаешь, что тебя полюбят.

И м п р о в и з а т о р. Конечно! Не кто иной, как Импровизатор, прославится в Театре Импровизаций.

М е д и у м. Разве наш театр будет иметь такое название?

И м п р о в и з а т о р. Ну конечно, мы теперь не просто фольклорная группа «Соловушка», а Театр Импровизаций. Это Update. Нас будут знать на мировом уровне.

М е д и у м. Но для этого надо говорить хотя бы на английском.

И м п р о в и з а т о р. А что? Я готов. Рад стараться всегда.

А н н а П е т р о в н а. В таком случае мне надо заготовить прайс-лист и меню.

П р и г о в о р о в. Вы, я вижу, уже думаете о деятельности нового театра.

Г л а ш а. Что тут думать? Сразу и начнём работать, раз сказали.

Н а т а ш а. Сразу и начнём.

П р и г о в о р о в. Но стоит ещё обдумать некоторые моменты.

Н а т а ш а. Какие это моменты? Разве ещё есть проблемы?

П р и г о в о р о в. Конечно. Проблемы всегда. Чем проще кажется задумка, тем труднее её выполнить.

Г л а ш а. Какие это проблемы? Я уже решила. Надену бусы и буду трясти плечами, как цыганка. Это будет моя роль. И карты буду раскладывать.

Н а т а ш а. А я буду парнем в кепке. Вот сострою такую нахальную улыбку и скажу: «Вы меня все достали!» Зрители так и ахнут.

М е д и у м. Это похоже на гомосексуализм.

П р и г о в о р о в (смеётся). Вы меня смешите. Ой, смешно! Ха-ха-ха!

А н н а П е т р о в н а. А мне давно от этого скучно. Я буду в таком случае зевать.

П р и г о в о р о в (продолжает смеяться). И будет театр зеваний. Возьмём какую-нибудь пьесу. И через каждую реплику будем зевать.

М е д и у м. Это будет похоже на боярскую Думу.

И м п р о в и з а т о р. Тоже хорошая идея.

П р и г о в о р о в. Стоп! Ребята, будем серьёзнее. У нас всё-таки не балаган какой-то, а театр. Итак, я не сказал главного.

Г л а ш а. Главного?

Н а т а ш а. Главного?

П р и г о в о р о в. Теперь в нашем театре каждый артист будет Демиург. А это вы знаете, что такое.

М е д и у м. Артист-Творец, Артист-Вершитель.

И м п р о в и з а т о р. Пусть перевернётся весь мир, весь свет после нашего спектакля! (Вытягивает руки вверх и кружится на месте.)

М е д и у м. Вы правы. Со старыми пьесами свет давно не переворачивается. Они превратились в зажёванные подошвы сапог. Но я совсем не против вечного искусства. Вы не думайте. Ве-е-еч-ч-ч-чно-о-е-е-е.

И м п р о в и з а т о р. Он шипит, как змей! Он не заклинатель, случайно?

А н н а П е т р о в н а. Нет, он сказал что-то другое. Что вы сказали? Пьесы превратились в зажёванные сосиски, может быть?

И м п р о в и з а т о р. Все отравятся от таких сосисок.

П р и г о в о р о в. Итак, мы должны показать качество, как выпустить качественный продукт.

А н н а П е т р о в н а. Как же? Экологический чистый, проверенный в САНПиНе.

П р и г о в о р о в. Вы правы!

И м п р о в и з а т о р. Ну, где же, где же взять это качество?

П р и г о в о р о в. Прежде всего, это страсти. Нужно играть страсти.

И м п р о в и з а т о р. Не говорите. Обижаете. Страсти я всегда исполняю отменно. Лучше меня артиста поискать надо.

Н а т а ш а и Г л а ш а смеются.

Н а т а ш а (заливаясь смехом). Помню, как ты под столом валялся и скатерть с него содрал, когда в любви объяснялся. Так со скатертью по сцене и бегал.

И м п р о в и з а т о р. О, девочки! Это моя слабость. Я готов петь вам песни, читать стихи. О, девочки. Вот так… (Шлёт воздушный поцелуй.) Вот так бы всех расцеловал.

П р и г о в о р о в. За вами, Импровизатор, острые сцены, любовь, пощёчины, ревность, убийство. Это вы хорошо знаете, давно отработали.

А н н а П е т р о в н а. Опять мне готовить клюквенный сок?

И м п р о в и з а т о р. Да, без него никак. Я залью грудь клюквенным соком.

Н а т а ш а. Знаем, знаем, какой он вкусный. На, попей. (Даёт ему водички.)

И м п р о в и з а т о р. Так ты мне воду даёшь, а не клюквенный сок. Ну раз так, дай и водички попить. И на том благодарю.

П р и г о в о р о в. Глаша у нас будет швея. Будет шить костюмы. Я посмотрел в театральном ателье, сколько стоит прокат костюма. Слишком дорого. У нас таких денег нет. У нас театр маленький.

М е д и у м. Маленький, да удаленький.

П р и г о в о р о в. Это надо ещё доказать. А для этого – каждый день усиленного труда.

А н н а П е т р о в н а. Вот то-то и оно, что маленький. Денег от одного выступления только и хватает, чтоб в кафе сходить отужинать. А надо ещё готовить декорации, костюмы, цветы.

М е д и у м. Вот живут же некоторые, миллионеры. Да ещё смелости хватает говорить, что денег у них только на хлеб и селёдочку.

И м п р о в и з а т о р. Да, конечно, селёдочка-то браконьерская. Вот откуда те миллионы.

П р и г о в о р о в. Мы с вами не браконьерствуем.

Г л а ш а. На том свете нам за это зачтётся.

М е д и у м. Душа у всех должна быть в порядке, тем более у артиста. Ведь он и без того псих.

И м п р о в и з а т о р. Псих! Ура! Ха-ха-ха!

П р и г о в о р о в. Импровизатор, будьте же покультурнее или поспокойнее. Вы очень взволнованы.

И м п р о в и з а т о р. Где же взять эту культуру? Когда кругом видишь насилие, грабёж, мат?

М е д и у м. Опять же у классиков.

П р и г о в о р о в. Значит, так! Вы ещё не уверены в себе. Завтра же приношу Гоголя. Будем читать. Без него никак!

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Репетиция. Читка пьесы Гоголя.

Артисты сидят в кругу на стульях. Режиссёр рядом с ними.

П р и г о в о р о в. Всем раздали роли. Сегодня будем читать. Импровизатор, вы Подколёсин. Итак, Н. В. Гоголь, «Женитьба».

И м п р о в и з а т о р (читает и задумывается, чешет затылок). Ну и язычок, не могу вникнуть, что здесь написано. Эдак говорили сколько веков назад. Загадочно как-то. Нет, я не могу.

П р и г о в о р о в (хлопок в ладоши, с возмущением). Кокетство!

И м п р о в и з а т о р. Какое кокетство?! Войдите в моё положение. Ничего не могу понять здесь.

П р и г о в о р о в. Здесь же всё просто. Или тебе для разъяснения нарисовать «Квадрат» Малевича, чтоб было понятно, как на пальцах?

И м п р о в и з а т о р. Скорей я сам нарисую этот «Чёрный квадрат», чем Малевич до него додумался.

П р и г о в о р о в. Импровизатор, вы уже святотатствуете.

А н н а П е т р о в н а. Импровизатор, это приказ. Слышишь, приказ! Читай, Импровизатор.

И м п р о в и з а т о р. Не могу. Куда-нибудь не туда ударение поставлю.

Г л а ш а и Н а т а ш а хихикают.

И м п р о в и з а т о р. Вам смешно, вам смешно. А я не такой, как вы, с железным сердцем. Я очень-очень легко ранимый. Я даже выпил сегодня. А всё оттого, что переживаю за наш театр.

А н н а П е т р о в н а. Эй, вы слышали. Выпил без нас… Мне действительно нужно готовить клюквенный сок. Иначе Импровизатор совсем расчувствуется.

П р и г о в о р о в. Так! Ну, что тогда будем делать? Ведь импровизировать надо знать, что. А тут вы совсем не хотите иметь никакого материала.

М е д и у м. Но вы же сказали, что мы артисты, демиурги, сами сыграем.

П р и г о в о р о в. Но как?! Прикажете писать пьесу? Но она не созрела. Настоящая пьеса ещё не созрела.

М е д и у м. Вы опять хотите нас сделать рабами листа.

Н а т а ш а. Как пианистом, что ли? Они все рабы Листа.

Г л а ш а. Роботы?! Ха-ха-ха!

Н а т а ш а. Роботы Листа. Мы не роботы листа.

И м п р о в и з а т о р. Литрабáми, наверное, предлагаете.

П р и г о в о р о в (хватается за голову). О-о-о! С вами с ума сойдёшь.

И м п р о в и з а т о р. Так дайте нам поле действия. И мы будем играть. Нарисуйте картину, напоите волшебно-приятным напитком, чтобы мы как дети радовались на сцене и радовали других.

П р и г о в о р о в. Так и будьте как дети: пойте, танцуйте, читайте стихи, смейтесь, плачьте, что хотите делайте, только играйте и не молчите!

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

М е д и у м, И м п р о в и з а т о р, А н н а П е т р о в н а

на сцене сидят на стульях. Рядом режиссёр.

И м п р о в и з а т о р. Медиум, так ты знаешь, я только сейчас понял, что я родился артистом. Вот смотри! (Встаёт, ощупывает себя.) Это голова (мотает ею), это нос (трогает кончиками пальцев нос), это шея (щупает), это руки… туловище… ноги… Я хочу раскрыть своё тело (раскрывает руки).

М е д и у м. А я хочу спрятать его. Сейчас закурю и укроюсь в мыслях в дыме сигарет. (Закуривает.)

П р и г о в о р о в. Стоп! (Хлопок в ладоши.) Одно правило! Только не курить на сцене. Друзья мои! Это же театр. Курить – это убитое время. Это никому не интересно.

М е д и у м. Понятно! (Скрещивает руки на груди.) А я хочу спрятать свою душу, чтоб она стала маленькая, как мышонок, чтоб до неё не досягало никакое зло. Я буду думать об ангелах добра. Они сохранят мою душу.

И м п р о в и з а т о р. Эх, душа, душа, душа. Сколько на ней наболело. Если б я это всё смог рассказать, да не могу. Вон та дама мешает. (Показывает на буфетчицу.)

А н н а П е т р о в н а замечает жест И м п р о в и з а т о р а.

А н н а П е т р о в н а. А что разводить лабуду?.. Душа, она на то, чтобы страдать. Пусть и мается. А я за практическое дело. Организм питать нужно. Организму должно быть приятно, и душа питается заодно. Вот вы что любите на завтрак?

И м п р о в и з а т о р. Я – «Вдохновение».

М е д и у м. Опять ты о душе!

И м п р о в и з а т о р. Как раз не о душе, а о шоколаде. «Вдохновение» называется.

М е д и у м. Тогда я извиняюсь.

А н н а П е т р о в н а. «Вдохновение» – шоколад. Хорошо действует на мозги, потому что в нём сахар. А сахар необходим для работы мозга.

И м п р о в и з а т о р. Так вы всё знаете, что нужно для здоровья.

М е д и у м. Давайте не будем о еде. Меня тошнит. На сцене говорят о пище духовной.

И м п р о в и з а т о р. Что же мне предложить в духовное меню…

П р и г о в о р о в (смеётся). Ну, хорошо вы придумали: «Духовное меню»! А?! Ну, спой что-нибудь.

И м п р о в и з а т о р. Хорошо. Я вам спою… (Делает шаг вперёд.)

В парке плакучие ивы.

Тихо мы книги читали.

Дул ветерок шаловливый.

Птички вокруг щебетали…

М е д и у м. Кстати, о книгах. Вы часто бываете в библиотеке?

И м п р о в и з а т о р. Часто.

М е д и у м. Вы читаете книги?

И м п р о в и з а т о р. Иногда читаю. Их море. Но больше всего мне нравится романтика, девочки и настоящее море.

А н н а П е т р о в н а. И закусочкой не побрезгуй.

М е д и у м. Многие книги настраивают на романтику. А я люблю эзотерику. Кстати, сегодня ночью я видел слоника. Но это был непростой слоник. Он сказал – мир произошёл от нас. И вдруг появился голубь. И я понял: настанет голубиное счастье. Голубь был не что иное, как дух, который пришёл говорить со мной. И я спросил его: «К добру или к худу?» Но ветер подул, и полетело много голубей. Они летели в голубятню. И я понял: это добрый дух. Я увидел письмо. Открыл его и прочёл: «Ждите рождения младенца». И я решил, что мы должны вдохновлять людей на любовь, чтобы после наших спектаклей соединялись любовные пары. Эти голуби – души младенцев.

Весна и весть надежды,

И голубей порханье.

И с каждым разом свеж день

И с ночью расставанье.

Об этой свежести и говорит нам Осип Платонович. Вот это и есть «Фантазия» Моцарта – голубей порханье. Я видел большое пророчество – мир будет обновлён.

А н н а П е т р о в н а. Но что-то вы грустите. На мозги грузите. Лучше помогли бы мне в буфете разгрузить глазированные сырки.

И м п р о в и з а т о р. О, вы, Анна Петровна… Я так люблю глазированные сырки и вообще пирожное всякое, мороженое… Я бы сочинил целую симфонию вкусному угощению, если бы был Рахманиновым или Андреем Белым.

М е д и у м. Ох, если бы… если бы… Так начинайте же сами, чего вам мешает? Пальцы? Руки? Ноги? Голова?

И м п р о в и з а т о р. Голова как раз не мешает. Мне не хватает дыхания. Долгого дыхания.

А н н а П е т р о в н а. А у нас в буфете кислородный коктейль иногда бывает. Приходите, полечим лёгкие.

И м п р о в и з а т о р. Эх, если бы вы знали!.. Может, вы ещё мне водолазом предложите стать? У него акваланг есть, чтобы долго дышать под водой.

А н н а П е т р о в н а. Нет. Я предлагаю вам чашечку кислородного коктейля, красивую чашечку кислородного коктейля. Ну прямо произведение искусства.

И м п р о в и з а т о р. Вот Медиум мне красивую чашечку коктейля не предложит. Вот так и бывает в жизни – всё не в ту сторону, всё не туда. А я б хотел от него получить эту чашечку. А ещё живёшь как-то в этой неразберихе.

П р и г о в о р о в. Вот видите как, у кого картина – произведение искусства, а у кого она только красивая чашечка.

И м п р о в и з а т о р. Для меня же искусство – красивая женщина!

Всё в ней торжественно, всё диво,

Всё выше мира и страстей.

Она купается стыдливо

В красе торжественной своей.

О где же она, моя Муза?..

Г л а ш а и Н а т а ш а проходят

и раздают стаканчики с коктейлем.

И м п р о в и з а т о р. Хоть на этом спасибо. Вот угостили хоть.

П р и г о в о р о в. Ну, это уже становится скучно. Меняйте действие. Должен быть импульс в диалоге. А вы уже теряетесь. Длиннее дыхание, длиннее, сами говорите. Ну, делайте хоть упражнения для дыхания. Раз, два, три. Раз, два, три. (Встаёт в круг, делает зарядку.)

И м п р о в и з а т о р. Я вот что думаю. Была не была, а в жизни всегда поможет заклинание. Так, Медиум? Научи меня ему.

М е д и у м. Я стараюсь обойтись без слов. А если хочешь, чтоб помогло, то я научу шаманскому танцу. Вставайте в круг.

Звучит музыка. И м п р о в и з а т о р,

А н н а П е т р о в н а, Н а т а ш а

танцуют, кто как может. Г л а ш а исполняет цыганочку.

Потом усиливается ритм и, заражённый танцем,

выходит в круг Приговоров и тоже танцует…

Музыка стихает.

И м п р о в и з а т о р. Окончен спектакль. Ух, как умаялся!

А н н а П е т р о в н а. Разрумянился, как пирожок.

М е д и у м. Так я сейчас подумал, как у нас режиссёра зовут.

И м п р о в и з а т о р. Приговóров.

М е д и у м. Нет! Приговоров!

Г л а ш а. Приговоров!

Н а т а ш а. Приговоров!

И м п р о в и з а т о р. Да, совсем не Приговóров. А вы как думали?

К о н е ц

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *