Родился на станции Явенга Вожегодского района Вологодской области РФ.
Окончил физический факультет Московского государственного университета. Работал в НИИ в области систем связи. Защитил кандидатскую диссертацию.
В связи с глубокими изменениями в период так называемой перестройки перешёл на работу в банках в области информационных технологий (компьютеры).
В избушке
Маленькая Герда не выдержала этой жизни и умерла. Кай с бабкой засунули её под нары, и там она лежала, не разлагаясь, потому что в избушке было лишь чуть теплее, чем за её стенами.
А за стенами вопил ветер, и хлопья снега сослепу бились в окошко, затянутое бычьим пузырём; он выгибался и издавал воинствующие стоны. Поутру метель обычно прекращалась и наступала пугающая морозная тишина, в которой далеко разносился треск лопнувшей ветки или хруст снега под лапами одинокого зверя.
Бабка в этот час будила Кая. Сама она давно уже не спала, просто лежала на нарах и моргала в темноту, прислушиваясь к грозной симфонии ночной вьюги. Как только лес стихал и в окошко проникал тусклый свет, она ногой толкала Кая – до тех пор, пока он не переставал огрызаться и кричать и с плачем не вылезал из-под тулупа. Дрожа и утирая замерзавшие на щеках слёзы, он начинал вяло прыгать, потом бросал в печурку остатки топлива, съедал что-нибудь (если было что съесть), запивал кружкой кипятка и выходил в искорёженный морозом лес.
Он собирал под снегом сучья, шишки, мёрзлые ягоды и таскал свою добычу в избушку. Каждый раз ему приходилось забираться всё дальше. Он возвращался обмороженный и чуть живой. Как-то раз поднялась вьюга, и он едва нашёл дорогу назад.
А теперь ещё объявились волки. Это была стая из трёх зверей, они пока что не осмеливались броситься на человека. Но с каждым днём силы Кая уходили, и тощие животные показывались всё ближе и смелей. Они отрезáли его со стороны избушки, и когда он, взяв в руки палку,с криком пускался в обратный путь, неохотно уступали дорогу.
Кай вваливался в избушку, и о жизни в нём свидетельствовало только колотящееся сердце. Он падал на нары и долго лежал без движения.
Ему было двенадцать лет. Герда не дожила до девяти. Последнее время она совсем зачахла, стала тоненькой и бледной. Она таскала сушёный горох из скудных запасов, и бабка колотила её.
Под Новый год Герда простыла. Два дня она пылала жарким румянцем, потом стала ещё тоньше и белей. Она звала маму и тихо плакала. Глаза её сделались большими и тёмными. Кай плакал над ней; она вдруг схватила его руку, и в жарком шёпоте он расслышал: «Новый год… Торт… Музыка… Чай…»
Лицо её сияло, и Кай тоже вспомнил тот славный Новый год. Но он подумал, что этого, наверное, не было. Это, наверное, лишь сон. Он всхлипывал и просил: «Не умирай!» А Герда снова плакала и шептала: «Я не хочу умирать…»
Герда прожила ещё ночь, а на следующее утро тихо испустила дух. Теперь она лежала под нарами. Кай боялся заглядывать туда, а ночью в кромешной тьме, перед тем как заснуть, сбивался в комочек от тревожного и страшного чувства.
Ночью воцарялась непроглядная темнота. Такой темноты никто не может вообразить. Стонал дом, старуха пялила глаза в черноту, пока не перестанут мелькать черти, и она на полминуты забывалась в старческом полусне, окружённая неведомыми тенями.
Утром она выталкивала на мороз Кая, и, дождавшись его, варила горстку гороха и ягод. Горстка с каждым днём становилась всё меньше. Бабка топила печь, от присутствия которой становилось не так холодно, а потом целый день что-то делала своими высохшими руками, похожими на куриные лапы. Неизвестно, что она делала, потому что делать было совершенно нечего.
Вечером она разжигала лучину и сидела неподвижно за столом, положив перед собой руки, похожие на куриные лапы. И Кай тоже сидел, неподвижно и молча, и оба они беспрерывно вслушивались в вой метели и стоны старой избушки. Лучина догорала, и снова в избушку вползала из леса холодная и злобная чернота.
Счёт времени был давно утерян. Прошлого не было, будущего тоже. Остались метель, холод и темнота. А под нарами – мёртвая Герда.
Как-то утром бабка произнесла первые слова за много-много дней.
– Надо похоронить Герду, – сказала она. Голос её был глухим.
Они вытащили Герду из-под нар и принялись укладывать на санки. Герда была серая и смёрзшаяся, даже одежда на ней хрустела при движении. В лице её не осталось ничего человеческого; Кай со страхом отвернулся от этой безобразной ледяной мумии.
Он привязывал Герду к саням, как вдруг ему почудилось, словно верёвка в его руках дёрнулась и натянулась. Он посмотрел на Герду и оцепенел от ужаса.
Она силилась встать, её одежда и оледеневшее тело издавали скрежет и хруст. На лице появилось выражение невероятного напряжения и страдания. Смёрзшие веки уже чуть приподнялись, и две горячие слёзы протопили дорожки на серых ледяных щеках. Верёвка не выдерживала, узел медленно разматывался. Из уст Герды вырвался рыдающий стон.
С воплем ужаса Кай схватил узловатый сук и принялся изо всех сил колотить Герду по голове. Она с рыданиями защищалась, пытаясь что-то сказать, но не обретя ещё дар речи. И вдруг этот дар снова осенил её, и сквозь рыдания прорвался неясный крик.
– Не бей, не бей! – кричала она
Кай отбросил сук и сам отскочил в сторону, прижавшись к стене и безумным взглядом всматриваясь в лицо сестры. Слёзы растопили ледяную корку, превратив лицо в дряблую бурую маску.
– Не бей, не бей! – рыдала Герда. – За что?.. Вы хотите закопать меня в землю? Как там холодно! Я не хочу! Мамочка моя, почему я умерла? Я не хочу! Кай, ты каждую ночь залезал под нары, тихонько, чтобы не слышала бабка, и бил меня по голове. За что?
Рыдания Герды постепенно утихали, голос становился невнятным. Она медленно опускалась на сани, продолжая что-то бормотать. В последний момент она вздрогнула и произнесла:
– Братик, за что ты каждую ночь бил свою маленькую мёртвую Герду по голове?
Больше она не двигалась. Перед Каем на санях лежал маленький безобразный труп, только лицо было оттаявшим и ещё более неприятным.
Кай вдруг бросился на Герду, принялся тормошить её.
– Проснись, проснись! – молил он.
Она не двигалась. А он ощутил лёгкий трупный запах.
Кай опомнился и повернулся к бабке. Та сидела за столом спиной к происходящему.
– Бабушка, что это было? – спросил он тихо.
– Что?
– Герда говорила.
– Тебе почудилось.
Кай долго сидел на полу. Наконец он встал, привязал Герду к саням и потащил их в лес. Когда он вышел за дверь, то сразу понял, что будет вьюга. По снегу струились снежные змеи. Он взглянул на сестру. Лицо её, растаявшее от слёз, быстро стягивала ледяная корка.
Он ушёл далеко от избушки. Земля была твёрдой, и Кай только обморозил пальцы, пытаясь её расковырять. Он присыпал сани снегом и тронулся в обратный путь.
Ветер крепчал. А впереди его поджидали волки. В руках у Кая ничего не было. Пальцы его не слушались. Он подумал и пошёл вперёд.
Волки не уступали дорогу. Самый большой из них клацнул зубами.
***
За стенами избушки снова бушевала метель. Темнело. Старуха сидела за столом, её куриные лапы лежали без движения. Она спала с открытыми глазами.
Вдруг дверь слетела с петель, и в комнату ворвался смерч. Старуха вздрогнула и очнулась. По избушке с завыванием гулял снежный столб. Старуха встала и закаркала. Она разучилась смеяться, это карканье было смехом.
– А ведь ты была Снежной королевой! Поделом тебе, старая карга! Ты поддалась человеческим чувствам. Сердце твоё сталось живым. Так получи же своё. Ты умрёшь от холода и снега!
И с этими словами полоумная старуха вышла в кромешный ад ненастной ночи.
