Дверь во второе марта, или Вкус писательства
Метла шебуршала свеженадёрганными прутьями и помаленьку опускалась к воде.
– Гляди мне! – прикрикнула на неё ведьмочка, заставив подскочить транспортное средство на два метра вверх. – Опять бельё вымочишь, лихоманка тебя задери!
На метле, конфузливо поджавшей хвост, висели: кружевной чёрный лифчик, изящные трусики и фиолетовая пара – юбка с топиком.
Юрана обожала шокировать старших – колдуний с тысячелетним стажем, нахально заявляя при ежегодной встрече:
– А мне фиолетово!..
Она бы ещё поплескалась в тёплой, словно парное молоко, речной воде, но вспомнила, что обещала прибыть в третье марта, в день, когда писатели всего мира не страшатся критиков и открыто пьют коньяк, закусывая его бочковым солёным огурцом. Выбралась на песок, встряхнулась, точно афганская борзая, невзначай попавшая под дождь, и свистнула, заложив два пальца в рот. Метла спикировала, на ходу сбрасывая пожитки. Ать-два, ать-два! – одежда сама налезла на тело.
– А кто застёгиваться будет? – спросила Юрана у бюстгальтера, провисшего лямками до её локтей.
Тот хихикнул, шустро подтянулся и застегнулся на второй ряд петель.
– Ну-с, сударыня, – обратилась сама к себе ведьмочка. – Поведай-ка, ничего не утаивая: за каким лешим тебе приспичило стать писателем, да ещё признанным человеками?.. Среди нелюдей Левого Берега давно разгуливают твои песни. Среди люденов Правого Берега прижились твои истории, ставшие документами Эпохи Разгула и Раздрая. Продолжала бы в том же духе и со временем полностью изменила ход событий в Зазеркалье. Посмотри на человеков! До чего они суетны и мелочны, точно десятый выводок в семействе оборотней! Фу! А их писатели? Страдальцы, подгоняющие слова под мнение высокопоставленных индюков и навек приземлившихся стервятников, под шепотки мышей и кротов, под гиканье кабанов и антилоп гну. Повторяю вопрос: зачем тебе ТОТ мир, когда тебе великолепно в ЭТОМ?
Юрана вспомнила, что у неё в запасе целых две морщинки, которые в особых – стратегически важных – случаях можно было нагнать на лоб или вертикально примостить между бровями. Почему-то с ними думалось вкуснее!
– Итак, – сказала вслух ведьмочка. – Ииииитааааак!
Нужная мысль не приходила. Наверное, ею забавлялась перемычка между сознанием и подсознанием, заставляя изображать мячик для пинг-понга. Юрана отвесила себе подзатыльник, чтобы перенаправить думание в нужное русло. Что-то громко щёлкнуло: то ли переключатель с прошлого на будущее, то ли лягушка-бомба, созывающая деловых партнёров на обсуждение вопросов войны и мира. Как бы то ни было, но внезапно ведьмочка поняла, почему её тянуло к странным, чересчур практичным и маложивущим особям.
– Они другие! – выпалила Юрана и вскочила верхом на метлу. – Они отличаются от нас так же, как ньерский плоун от миски с чузь-ооо-сва. Мне хочется их ПО-ПРО-БО-ВАТЬ.
– Неужто перебьёшь себе аппетит? – скрипнула тётка Вальшура, выбравшаяся из омута.
– А если что-то не попробую, – отозвалась ведьмочка, совершая разворот над тростниками, – как смогу себе сказать: «Я наслаждаюсь!»?
Шикнула на пространство, и оно распахнулось во второе марта. Сразу захолодало, и Юране пришлось наскоро утеплить летнюю ауру демисезонной – чёрной с вышитыми цветами. Со стены здания глазела вывеска: «Лофт “Меморис”».
– Ага! Сюда мне и надо!
Она уже видела, как расставляют на мольбертах её картины-обереги, а на столе раскладывают новорождённые книги, наделённые магической силой. Дверь скрипнула, и чей-то голос произнёс:
– Вы, как всегда, вовремя. В поэзию заходят за день до назначенного срока.
Чрево каменной бабы
В поиске истины люди теряют привычные дороги, сворачивают на первом же перекрёстке прямо в голую степь и тут же натыкаются на древние камни. Похожие на диковинных толстобрюхих баб, прогнувших землю под собой – мостом. Или камни-кликуши, подобные юродивым и отмечающие каждый шаг вправо или влево – куском сырого мяса или лоскутом нижней рубахи. Камни-колодцы, огромные и совсем крошечные, вмещающие в своём пупе источник счастья и бед, мерило терзаний и прозрения, коридоры времени и первородный Хаос. Камни, ползущие к людям, и камни, растекающиеся туманом, лабиринтом и встречающие любопытного рогами Тавра.
– Не пройден путь твой! – смеются они и подталкивают человека вновь и вновь делать выбор.
Кумиры глотают огненной утробой тех, кто замер в нерешительности и опустился на колени, и пекут на раскалённых углях души смирные и покорные. Чтобы, прожевав острыми клыками, выплюнуть на прежнее место – перекрученными, облезлыми, согбенными, рвущими совесть на бинты и лакричные палочки.
Тавр поднимает на рога месяца путника, забывшего в раздевалке клубок пряжи – пёстро-красной, пахнущей лилией и женским потом, криком Гекаты и стоном рождающей, распаханной, засеянной и собранной в снопы.
Нетопыри становятся соловьями, чтобы вещать мудро-сладкое, замешанное на патоке и горьких снах вдов.
Короны врастают в кости черепа, и народы ликуют, кланяясь приходу смерти.
Жизнь сбрасывает кровь, наполняя чашу Грааля родовой памятью девяти исчезнувших и шести пришедших, и трёх, спящих в матке.
Ели прячут корни на облаках и царапают остроконечными шляпами все круги ада.
Хлеб дарится достойному, а не руке нищего.
Вода наносится узором на спину, чтобы пробудить сотни озёр, лежащих в недрах с зажмуренными глазами.
Камни становятся людьми, а люди – камнями, с выступившими на висках венами и с голосом, меняющим облик Земли.
Тогда исчезает истина и её поиск, перепутья и сложенные в приветствии ладони.
И только степь глядит из будущего глазами толстобрюхих каменных баб, прогнувших собой мировое тяготение.
Хозяйка седьмого моста
(главы из повести)
Часть первая
Шаги гулко звучали под сводами старого замка. Да-да, самого настоящего замка: с подъёмным мостом, остроконечными башнями, решёткой на входе, булыжной мостовой и даже… волшебником. По крайнем мере, так он представился Максу:
– Волшебник в 23-м поколении, маг десяти радуг. Владею разрешением на проход в порталы Белой Горы и Чёрного Поля. Могу показать дипломы и свиток от Стражей. С печатями и подписями.
Маг небрежно помахал рукой, и прямо из воздуха возникли туго свёрнутые бумаги.
– Пожалуйте, молодой человек. Можете удостовериться.
Макс пощупал разноцветные печати, висящие на золочёных нитях, и улыбнулся:
– А как вас зовут? Или вам привычнее обращение «господин Волшебник»?
Маг приосанился и выдал:
– Меня зовут Йолиндор-и-Рабиджум-но-Саприраг-и-Увур.
– Ого! – не удержался его гость. – А меня – Макс Ривси.
Волшебник засмеялся:
– Ты забавный, Макс Ривси. Можешь звать меня дядюшка Йоли.
– Здорово! Значит, дядюшка Ой-ли.
– Йоли, торопыга, Йоли.
Они шли по паркетам, натёртым мастикой, мимо портретов, висящих на стенах. Дамы и господа чинно взирали с них, прикрытые вуалью веков. Макс не удержался и неучтиво уставился на изображение мужчины в коричневом берете и бархатной мантии.
– Ну и носина! – вырвалось у него.
– Тише, – дёрнул его за руку волшебник. – Тише. Нельзя так отзываться о Магистре.
– Он ваш родственник?
– Что ты, что ты! Упаси бог от таких родственников!
Он огляделся по сторонам и прошептал:
– Он был главой над всеми волшебниками, колдунами, ведьмами – целых триста лет. Но потом сунул нос не в свои дела и… исчез. Вместо него осталась кучка пепла и этот портрет.
– А почему «тише»?
– Поговаривают, что он вовсе не умер, а переселился в этот портрет. С тех пор всякая чертовщина в замке творится. Пойдём, не будем его к себе притягивать.
Они отошли на несколько метров, и Макс, почувствовав неладное, обернулся. Глаза Магистра в упор смотрели на него – беспощадно и жёстко.
– Мы пришли, – сказал дядюшка Йоли и уселся в кресло. – Это золотая комната. В письме твоего деда говорилось именно о ней.
Комната была затянута золотистым штофом. За исключением этой детали, ничего в ней не было особенного. Кроме странного зеркала. В его глубине не было отражения. Макс постучал по поверхности, но почему-то его худощавая фигура и любопытные карие глаза так и не возникли.
– Вот уж не думал, что нечистью стал! – нервно проговорил он, потирая затылок.
Волшебник хохотнул:
– Ты парень с оттопыренными ушами, а не вампир. Зеркало служит не для «гляделок», а для открытия будущего пути. Твой дед решил, что его внук слишком увлёкся пустяками, а путешествие – лучшее лекарство от вздора. Смотри же!
Мантия на нём сменила цвет с чёрного на красный. Он поднял руки и, обращаясь к Зеркалу, завопил:
– Тун-не! Хал-ле! Сур-ми! Откройтесь, Врата!
Поверхность покрылась мелкой рябью, потом разгладилась и исчезла.
Макс стоял на лугу, а навстречу ему шла девушка в золотистом платье. Юное прекрасное тело вырисовывалось сквозь него. Она поднялась на носки и закинула руки за голову. Тонкая ткань соскользнула с покатых плеч, обнажая нежные груди с розовыми сосками. Девушка молчала, но от неё исходила невероятная Сила: властная, нежная и влекущая.
Дрожь охватила Макса. Он сделал шаг к незнакомке и упёрся руками в зеркало. Рядом стоял волшебник.
– Я хочу дотронуться до неё! – выдохнул Макс.
– Ты увидел Ринли-Ри, хозяйку седьмого моста. Чтобы дотронуться до неё, нужно пройти через шесть порталов.
– И что? – нетерпеливо бросил Макс.
– А то! – охладил его маг. – Хватит ли у тебя мужества, мудрости, терпения, воли и любви, чтобы одолеть самого себя? Ринли-Ри не простая девушка, а фея из Иного Мира. Чтобы она стала твоей – сердцем, душой и телом, – ты должен вырасти. Знаешь ли, что на этом пути лопоухим частенько отрезают уши?
– Я не из пугливых!
– Если ты пошёл в своего деда, то… – Маг протянул ему руку. – Идём!
Часть вторая
– Буду ждать тебя с этой стороны зеркала, – торопясь, сказал маг.
– А разве вы со мной не пойдёте? – удивился Макс. – В фэнтези-фильмах волшебники помогают героям. Разными заклинаниями, чудесами, амулетами. На худой конец, хотя бы фокусы с картами показывают.
– Укороти язык и удлини внимание! – оборвал его маг. – Шутки закончились. Ты идёшь через первый портал. Всё, что там увидишь, воспринимай не напрямую. Готов?
– Скаутский галстук повязать? – начал было острить Ривси, но, получив ощутимый пинок в тыльную часть, влетел в вибрирующее пространство зеркала.
– Оп-па! – вынырнул посреди реки.
Зелёное свечение наползало на него, стекая с прибрежных скал. Неестественно багровое небо резало глаза и давило, давило, давило. Захотелось погрузиться в воду по самую маковку, лишь бы не видеть два слепящих диска, крутящихся среди теней неба.
– От чего бежишь, то притягиваешь, – прозвучал голос незримого мага. – То, что кажется спасением, может обернуться ловушкой.
Макс, минуту назад желавший зарыться в прохладу реки, почувствовал, как вода каменеет вокруг его тела. Ещё мгновение, и он превратился бы в скрюченное изваяние. Парень выскочил на берег, заваленный обломками. От светящегося диска отделилась вспышка и направилась к человеку.
«Бежать? – мелькнула мысль. – Нет, лучше постою. Если это шаровая молния, то догонит и шарахнет!»
Небо стало раскаляться, надвигаясь плотнее.
– Изжарюсь сейчас, – обливаясь потом, сказал Макс самому себе. – Буду петух гриль!
Непонятно почему, но опускающаяся лава перестала его пугать. Он задрал вверх голову и крикнул:
– Эй, вы там, плохо печь свою топите! Дров не хватает, что ли?
Вода в реке забулькала, закипая. Зелёный пар окутал Макса по самую шею. А он, давясь смехом, продолжал:
– Не хотите гриль? Предпочитаете бульон из молодого петушка? Так добавьте петрушки и перца побольше. Я, хоть и худощавый, но навар дам!..
Внезапно небо словно споткнулось. Диски, подморгнув напоследок, исчезли. Река, бушевавшая раскалёнными волнами, стремительно высохла, обнажив каменистое дно. Жар схлынул.
– Давно бы так! – вытирая лоб, усмехнулся Макс и вздрогнул.
Тяжёлая рука легла ему на плечо. Он медленно повернул голову, ожидая увидеть кого угодно, вплоть до гоблинов и орков.
– Фу! Это вы, дядюшка Ой-ли! А я уж…
– Прав был твой дед! – погрозил пальцем волшебник. – Слишком много фильмов смотришь. Додумался тоже – «гоблин». Здесь такая ерунда не водится!
– Ну да, – заметив стремительную тень над скалами, ответил Макс, – здесь и своей ерунды хватает.
Маг прошёлся по сухому руслу реки, попинал камни и, довольно гмыкнув, что-то поднял.
– Иди сюда, скаут! – крикнул он.
На ладони дядюшки Йоли лежал прозрачно-зелёный шар.
– Держи! – Шар переселился на ладонь Макса. – Можно возвращаться обратно. Ты выдержал первое испытание – не спрятался сам в себя. А встретил опасность лицом к лицу.
Они снова были в золотой комнате.
– Да, ты забыл про лавровый лист – к бульону, – захохотал маг, вновь занявший своё любимое кресло.
Часть третья
Зеркало мерцало, словно звёздное небо.
– Надеюсь, меня не будут снова поджаривать? – спросил Макс, потирая уши. – В прошлый раз совсем чуток не допекли – во всех смыслах.
Маг оглядел его с ног до головы и молча протянул перочинный нож.
– Ух ты! – воскликнул Макс. – Я иду на Дракона? Только меч маловат. Смогу лишь пощекотать зверю пузо. Может, он от смеха помрёт?
Волшебник молчал, будто набрал в рот воды. Он встал перед зеркалом, и его глаза осветились красным. Поверхность стала уходить внутрь, затягивая в себя Макса.
Серая утрамбованная дорога вилась между холмами. Огромная луна нависала над ними, цепляясь голубоватыми краями. Ночь была прохладной и освежающей.
– По крайней мере, не в кипятке, – успокоился Макс.
Он бодро зашагал навстречу луне, насвистывая “Moon River”.
«Час иду, – подумал он, – и никаких изменений».
Слабый звук донёсся из-за поворота. Макс ускорил шаг. Дорога вывела его к большому дереву, распластавшему засохшие ветки над каменной площадкой. Под ним, скрестив ноги, сидел человек. На вид того же возраста, что и Макс. Незнакомец, погрузившись в себя, играл на длинной флейте. Звуки зажигались огоньками, превращались в синих бабочек и взлетали ввысь, чтобы стать далёкими звёздами.
– Эй, приятель, – окликнул Макс. – Не подскажешь, куда я попал?
Музыка оборвалась. На Макса смотрели глаза. Странные глаза! Казалось, что их обладатель смотрит сквозь своего нечаянного собеседника и в то же время внутрь себя.
– Я ждал тебя, путник, – бархатный голос окутал Макса.
– Да? – удивился Ривси. – Я сам не знал, что буду здесь.
– Я всегда жду! – продолжил синеглазый. – Кто-нибудь да придёт.
– Аа-а-а! – протянул Макс. – Так куда я попал? Столько протопал, и всё без толку. Одни звёзды да холмы. Хорошо ещё, что комаров нет!
– Наш мир создан магами Третьего Кольца. Когда они устают от сражений друг с другом, слетаются сюда, чтобы послушать волшебную флейту.
– Понятно! – засмеялся Макс. – Ты для них вроде психотерапевта. Они языками чешут, о страданиях своих рассказывают, а ты слушаешь, головой киваешь да музыкой их успокаиваешь. Помню, в детстве бабушка меня водила к такому. Он меня выдержал три минуты. После того как я залепил ему в глаз бумажным шариком из «плевалки», этот псих заявил, чтобы моей ноги больше не было не только в его кабинете, но и на сто метров вокруг него.
– Ты устал, мой друг, – бархат голоса расслаблял и заставлял не думать. – Присядь на камень и отдохни. А я сыграю тебе.
Против своей воли Макс уселся на холодный булыжник и закрыл глаза.
– Тебе хорошо, – продолжал окутывать голос. – Твои мысли успокаиваются. Мягкое тепло растекается по всему телу.
«Зачем же я сюда пришёл? – лениво подумал Макс. – Не всё ли равно…»
– Твой путь завершён, – внушал синеглазый. – Ты достиг своей цели. Смотри!
Рука Макса лежала на груди Ринли-Ри. Он чувствовал её лёгкое дыхание. На шее феи мерцал синий кристалл.
– Спи, любимый, – прошептала девушка, приближая к лицу Ривси погибельные глаза.
Макс, заворожённый силой звёздной магии, задремал, погружаясь в мир иллюзии. Странный музыкант отложил в сторону флейту. Его лицо преобразилось. Вместо маски благодушия возникла физиономия разбойника. Шрамы пересекали подбородок и левую щеку.
Губы Ринли-Ри приоткрылись. Влажный язычок змейкой скользнул по ним. Макс почувствовал, как желание разгорается внизу живота. Внезапно за спиной красавицы он увидел своего деда. Тот, нахмурив лохматые брови, огрел внука бейсбольной битой по голове, проворчав: «Нашёл время, оболтус!»
С трудом Макс приоткрыл глаза. В голове звенело. Морок продолжал действовать. Сон наваливался тройной периной, заглушая сознание.
– Не спи, не спи! – продолжал биться в ушах голос деда.
Непослушными руками Макс вытащил нож, подаренный магом, и резанул себя по ладони. Сердце чуть не выпрыгнуло от боли, но сон пропал. Ривси увидел, как на него надвигается жуткая пасть, вырастающая из тела музыканта.
– Путников ждёшь?! Ах ты, Прокруст! – выкрикнул Макс и, недолго думая, сунул руку с ножом прямо в глотку нечисти.
Раздался хлопок, и призрак растаял. На камне осталась лежать волшебная флейта.
– Молодец, что захватил её, – похвалил парня дядюшка Йоли. – Она нам ещё пригодится!
А Макс спал и… вновь видел губы Ринли-Ри.
Часть четвёртая
– Ты будешь смеяться, мой друг, – маг наклонил голову набок, – но я до сих пор обожаю читать сказки. Как в далёком детстве. Веков так семь назад.
Он снял высокий колпак, под которым обнаружилась изрядная лысина.
– Будь добр, возьми стремянку и найди на самой верхней полке книгу. Как же она называется?.. Дурацкий склероз! Всё равно, лезь. Пока заберёшься, я наверняка вспомню.
Макс подтащил стремянку к высоченной книжной стене и стал подниматься.
Странное дело! Он одолел ступеней десять, а пол отдалился от него почти на сто метров.
«Опять старый хитрюга что-то задумал», – улыбнулся Ривси, посмотрел на еле виднеющуюся фигуру мага и полез дальше.
Вокруг него кипела жизнь. Из книг высовывались гномы и зазывали в каменоломни. Рыцари бряцали доспехами, удирая от химер, спрятавшихся в их душах, и поэтому спаивали нечисть в придорожных кабаках, заливая брагой неприличные страхи. Из распахнувшейся «Драконологии» выглянула зубастая морда, дохнула прямо в лицо Максу едким дымом и прошепелявила:
– Куда прёшь, бесхвостый? Не видишь, все места уже заняты! – подмигнула и спряталась на двенадцатой странице.
Поочерёдно проскакивали солнце и луна, горсткой высыпались звёзды, мелькала радуга, сеял мелкий осенний дождь. Макс успел несколько раз промокнуть, высохнуть, покрутиться колесом на сильном ветру, зацепиться разговором и взлететь выше облаков. Прямо на последнюю ступеньку! На полке стояли всего три книги.
«Какую же взять?» – озадаченно подумал Макс.
– Эй! – заорал он, сложив ладони рупором. – Дядюшка Ой-ли!.. На-зва-ние?!.
Снизу донеслось:
– Оо-ооо-ооо!.. Бу-бу-бу!..
Макс попробовал в уме перевести на понятный язык «бу-бу-бу». Картинка не складывалась.
– Ладно, – махнул рукой. – Попробую методом тыка.
Книги были разного объёма и цвета. Первая зеленела, словно тонкий ивовый листик. На обложке смешными каракулями было выведено: «Жизнь и хулиганство юного денди Ривси».
– Вот это да! – засмеялся Макс, перелистнув страницы.
Прошедшие годы проскочили перед глазами. Разбитые коленки после знакомства с велосипедом. Мамин день рождения. Дед, втихаря завивающий длинные усы. Первое свидание и пирог с голубикой вместо букета. Отец, читающий утреннюю газету и посматривающий поверх неё на сына, выставленного из университета. Книга захлопнулась, напоследок хихикнув: «Вот и сказочке конец».
Макс снял с полки книгу нежно-золотистого цвета, точно платье на любимой фее. Название сияло на обложке: «Сны и путешествия Максимилиана Ривси». Книга была плотной и явно… ни разу не читанной. Повинуясь желанию Макса, она распахнулась на восьмой странице. Ривси увидел себя, стоящего на стремянке и держащего в руках фолиант. Он торопливо перекинул пару листов, но там была пустота. Туман вытягивался трубкой из неё и тёрся о плечи.
– Приехали! – выдохнул Макс. – Что же, меня и нет вовсе?
Книга вздохнула с ним за компанию и забралась обратно на полку.
Третья. Название, нарисованное строгим готическим шрифтом, гласило: «РИВСИ». Макс попробовал снять книгу, но она не сдвинулась ни на йоту.
– По крайней мере, я теперь знаю, что буду продолжаться дальше, – ухмыльнулся Макс. – Конечно, если это синее чудовище не пространный монолог судьбы над могилой безвременно павшего баламута Ривси. А выбор-то сузился! Третья – как штанга с десятью «блинами». А я не Шварценеггер, чтобы баловаться такими игрушками. В первой всё ясно, как на маминой ладошке. Возьму вторую! Сколько же в ней ещё ненаписанных историй…
Путешествие вниз оказалось невероятно быстрым. Последняя ступенька, и стремянка растаяла в воздухе. Старый маг сладко посапывал в кресле.
Макс пристроился напротив него и снова открыл книгу. На девятой странице выступили слова: «Дядюшка Ой-ли всхрапнул и выдохнул с присвистом».
Старый маг улыбнулся и всхрапнул, чтобы совпасть с новой сказкой.
