Автор сборника повестей и рассказов «Всего одни сутки» (Киев, «Радянський письменник», 1986) и романа «Немой крик» (Москва, «Перо», 2023; «ЛитРес», 2023).
Сценарист, оператор и режиссёр шести документальных фильмов, в том числе четырёх – о событиях в Чеченской республике: «Благими намерениями…» (1996); «Добром отодвигающие зло» (2001); «Город Солнца» (2002); «Мама Бирлант и её большая семья» (2004).
Фотовыставка автора «Дети Чечни» прошла в 2001–2003 гг. в сорока крупных городах России – от Калининграда до Южно-Сахалинска, – а также в Польше (Варшава, Краков) и Венгрии (Будапешт).
Март 1948-го
(фрагмент из повести «Три креста)
В кабинете, помимо Вождя, стоящего у большой карты СССР на стене, был и Берия в штатском костюме – сидел, полуобернувшись, за приставным столом. Абакумов аккуратно прикрыл за собой дверь, вытянулся по стойке смирно:
– Здравствуйте, товарищ Сталин! Здравия желаю, товарищ Маршал Советского Союза!
Берия молча коротко кивнул. Вождь, как всегда, был внешне невозмутим.
– Здравствуйте, товарищ Абакумов. Проходите, не стойте у порога.
Абакумов прошёл к торцу приставного стола, замер. Сталин, подойдя ближе, несколько долгих секунд всматривался в его лицо, затем сказал:
– Я получил вашу докладную записку, товарищ Абакумов. Ту, которая касается митрополита Харбинского Нестора. Я с ней внимательно ознакомился и хотел бы кое–что уточнить.
– Что именно, товарищ Сталин?
– Вы запрашиваете санкцию на арест и вывоз этого Нестора из Китая в Советский Союз. Разве вам не известно, что после войны мы не то что не арестовываем священников даже у нас в стране, но и стали понемногу освобождать из лагерей арестованных ранее? И что ни один из архиереев-эмигрантов, которые в период Второй мировой войны попали в зону нашего влияния в странах Европы и Азии, не был арестован? Несмотря на то, что многие из них были активными участниками Белого движения, как и этот Нестор.
– Мне это известно, товарищ Сталин.
– Товарищ Ворошилов перенаправил мне докладную записку товарища Карпова из Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР, в которой речь тоже идёт об этом Несторе. И они предлагают вполне легально отозвать его в Союз и здесь предоставить ему одну из епархий где-нибудь в российской глубинке – скажем, за Уралом, в том же Тобольске, куда Керенский запихнул в ссылку так обожаемого этим Нестором самодержца Николашку Кровавого с его семейством. Что вы на это скажете?
– Я с ними не согласен.
– То есть вы настаиваете на своём решении?
– Да, товарищ Сталин.
– Хм… Мне нравится ваша уверенность, товарищ Абакумов. Всё-таки вы считаете, что этому Нестору известно, куда подевались два вагона золота, которые атаман Семёнов умыкнул у адмирала Колчака?
– Да, товарищ Сталин.
– И что его паломничество по святым местам в 30-е годы – всего лишь прикрытие очередной попытки установления прямых контактов воинствующих белоэмигрантов на Востоке с таковыми на Западе?
– Скорее, совмещение того и другого, товарищ Сталин.
– А в Мексике у Троцкого этот Нестор не мог побывать?
– По времени вполне мог, товарищ Сталин. Но я считаю это маловероятным.
– Почему вы так считаете?
– Белоэмигранты и в Азии, и в Европе, и в Америке считали Троцкого не более чем злобствующим горлопаном, не имеющим за душой ничего, кроме голых идей собственного политического реванша.
– Хм… Правильно считали. А вы понимаете, товарищ Абакумов, какой шум поднимется у наших недругов во всём мире после его ареста? Этот Нестор ведь фигура известная.
– Мы не будем арестовывать его ни в Союзе, ни в Маньчжурии. Его арестуют накануне отъезда в Москву на празднества Церкви наши китайские товарищи – по обвинению в сотрудничестве с японскими оккупантами. И продержат у себя столько, сколько нам будет нужно. Даже если шумиха в связи с его арестом и поднимется, то мы будем ни при чём: а что с китайцев возьмёшь, тем более в условиях идущей там гражданской войны между гоминдановцами Чан Кай Ши и коммунистами товарища Мао Цзе Дуна? А затем китайские товарищи тихонько передадут его нам. Но об этом, во избежание утечки сведений, не должны знать ни в Комитете информации, ни в Министерстве иностранных дел, ни в Патриархии, ни в Совете по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР.
Сталин переглянулся с Берией, едва заметно улыбнулся:
– Вам что, не нравится создание Комитета информации?
Абакумов внутренне напрягся – короткая улыбочка Вождя не предвещала ничего хорошего, – ответил чётко:
– Сама по себе идея создания этого Комитета по типу ЦРУ Соединённых Штатов Америки очень неплоха, товарищ Сталин. Однако на деле происходит – по крайней мере пока – усложнение работы как внешней разведки Министерства госбезопасности, так и Главного развед-
управления Генштаба Вооружённых Сил СССР.
– Почему?
– У наших служб разные цели, разные опыт и методы работы, разные стили руководства, разные резидентуры, разные агентурные сети, – и пока идёт и неизвестно сколько ещё будет идти притирка друг к другу, страдает и будет страдать дело. Из-за нынешнего усложнения процесса принятия решений под угрозой прежде всего оперативность выполнения поставленных или внезапно возникающих задач – и у нас, и у военной разведки.
Вождь снова взглянул на Берию. Тот, помедлив, кивнул.
– Мы подумаем над тем, что вы сказали. Вернёмся к Нестору. Я так понимаю, товарищ Абакумов, что вы уже начали проводить эту операцию…
– Мы начали подготовку к этой операции, товарищ Сталин.
– Кто непосредственно будет руководить всем этим?
– Мой заместитель, Наум Эйтингон.
Вождь нахмурился:
– Почему именно он?
– У него большой опыт работы в Китае в 30-е годы, товарищ Сталин. И в Шанхае, и в Пекине, и в Харбине. Уже после войны он успешно поработал в Синьцзяне и Пекине, восстановил многие старые связи среди китайских товарищей и установил новые.
– Вы что, сняли его с работы по «лесным братьям» в Прибалтике и их зарубежным хозяевам?
– Временно, товарищ Сталин. На этом направлении его пока заменяют хорошие специалисты своего дела.
– Вы его не любите, товарищ Абакумов, за его национальность, называете его настоящим именем и фамилией, хотя мы привыкли звать его Леонидом Александровичем Наумовым… И свою преданность делу партии он уже неоднократно доказал своей работой и в Китае, и в Испании, и в Мексике, где сумел правильно организовать устранение этого горлопана Троцкого, и в Америке, благодаря чему успешно продвигается наша работа над атомным проектом… Как ты там сказал на одном из совещаний, Лаврентий?
– Без штанов останемся, а бомбу сделаем, – ответил Берия.
– Вот-вот… – кивнул Вождь.
– Именно потому, что товарищ Наумов – профессионал высокого класса, я и поручил ему работу по митрополиту Нестору, – сказал Абакумов. – И моё личное отношение к лицам еврейской национальности не имеет никакого отношения к этому. Дело прежде всего.
– У вас на Нестора что-то ещё?
– Да, товарищ Сталин.
– Говорите.
– Нестор – крупный собственник недвижимого имущества за рубежом. Не только в Харбине, но и на Цейлоне.
Вождь удивлённо вскинул брови:
– Какое имущество вы имеете в виду и каким образом оно оказалось в руках у Нестора? Уставом Церкви священникам запрещено иметь что-либо в собственности.
– После прибытия в Харбин Нестор организовал там так называемое «Камчатское подворье», которое представляет собой участки земли в несколько гектаров, где построено около десятка зданий – школы, приюты для детей-сирот, инвалидов и наркоманов, столовые, лечебные пункты. Согласно китайским законам, всё это оформлено как личная собственность Нестора. В 30-х годах, совершая паломничество к святыням христианства в Палестине и Европе, Нестор по пути туда и обратно останавливался в Индии и на Цейлоне. Будучи на Цейлоне, он взял под своё покровительство общину «независимых католиков», которая отделилась от Ватикана из-за конфликта с иезуитами и намеревалась присоединиться к православию. В итоге получил в личную собственность – тоже по местным законам – громадный земельный участок со всеми постройками и пальмовыми рощами неподалёку от столицы острова, которые ранее принадлежали этой общине. Обстоятельства и детали этой сделки в настоящее время выясняют два наших сотрудника, которые под видом коммивояжёров направлены на Цейлон из Шанхая.
Сталин помолчал.
– Вы, товарищ Абакумов, в своей докладной записке указывали, что этот Нестор принял советское гражданство…
– Да, товарищ Сталин. В 45-м году, вскоре после освобождения Харбина от японских оккупантов.
– Это большой непорядок, когда у советского гражданина имеется за рубежом какая-либо личная собственность, а тем более в виде недвижимости. Как вы считаете, нужна ли вашим сотрудникам на Цейлоне помощь наших сотрудников из Главного управления советским имуществом за границей при Совете Министров СССР?
– Возможно, со временем, после всех необходимых выяснений, понадобится помощь хороших специалистов в области международного гражданского права.
– Такие люди у нас найдутся. За прошедшие дни по другим направлениям вашей работы какие-либо серьёзные подвижки имеются?
– Пока без значительных изменений, товарищ Сталин.
– Хорошо, идите. Надеюсь, товарищ Наумов очень умело справится с поставленной задачей…
Абакумов сделал чёткий поворот «кругом», вышел из кабинета, бережно прикрыв за собой дубовую дверь. Сталин постоял, раздумывая, затем уселся за свой стол.
– Как считаешь, Лаврентий, справляется твой ставленник со своими обязанностями министра госбезопасности?
– Пока да, – помолчав, сказал Берия.
Сталин слегка кивнул:
– Я тоже так думаю. Вернёмся к разговору о Колыме, к объекту номер 14… Как ты говоришь, это место называется?
– Бутугычаг. По-якутски – «оленья копытка».
– Что это значит?
– Там в распадках между сопками трáвы хорошие летом растут, но якуты с давних пор своих оленей туда не гоняют. Приметили, что копыта у оленей там болеют, после чего их только под нож. Радиоактивность высокая.
– А люди на этом руднике?..
– Тем, кто снаружи, – управление, охрана, хозслужбы – вроде ничего серьёзного. Те, кто в забое, максимум три-четыре месяца могут работать. А те, кто на обогатительной фабрике – на отжиге добытой породы, на упаковке материала в свинцовые контейнеры, на вывозе шлака в отвалы, – от силы два месяца протягивают. Обычно месяц-полтора. Этапы в восемьсот – тысячу человек каждые полгода туда приходят. А то и чаще.
– И куда их потом?
– В отработанные штольни складывают. И могилы в сопках долбить не надо, и глаза не мозолят.
– Пусть хоть таким образом эти враги народа своему народу послужат… Ты говоришь, что радиоактивность там высокая, а выход материала небольшой. Почему?
– Распылён уран в гранитах, концентрация слабая.
– И что делать? Бомба ведь не одна нужна.
– В Родопских горах в Болгарии месторождение очень перспективное, в Таджикистане. А Бутугычаг… Пусть работают.
Сталин усмехнулся:
– Сам-то себе за неделю там ничего не отморозил?
Берия качнул отрицательно головой:
– Сейчас на Колыме днём теплынь по местным меркам – всего минус 15–18.
– А материал как отправляют с объекта номер 14 в наши лаборатории для полного обогащения? Самолётами?
– Летом – да. Теперь в основном машинами в магаданский порт – и подводными лодками до порта Ванино в Хабаровском крае. Оттуда по железной дороге.
– Почему от самолётов отказались?
– Да не совсем отказались, но… Во-первых, не очень эффективно. Неподалёку от рудника оборудовали взлётно-посадочную полосу, но из-за условий местности – сплошные сопки вокруг – только для По-2, которые не более двух контейнеров общим весом до ста двадцати килограммов могут поднять в воздух. Летали на Сеймчан, там перегружали на склад, пока не накапливалось достаточное количество, опять перегружали, уже на Ли-2 – и далее по трассе перегона по ленд-лизу американских самолётов с Аляски во время войны. А каждая перегрузка – это не всегда соблюдение режима секретности. Зимой же в 50-градусные морозы в самолётике с открытой кабиной вообще летать невозможно.
– А что во-вторых?
– Один экипаж Ли-2, сговорившись, решил улететь с грузом по хорошо известному им маршруту перегона, но только в обратном направлении.
– То есть на Аляску?
– Да. Взяли на аэродроме подскока на Чукотке.
– Они что же, без сопровождающих груз сотрудников из органов летали?
– С сопровождающими. Но в тот раз они перепились спирта на дармовщину.
– Расстреляли изменников Родины?
– Нет. Зачем расстреливать, когда каждый человек на счету? В лагерь отправили. И экипаж, и сопровождающих. На тот же Бутугычаг.
– Это правильно… Как думаешь, Лаврентий, может, уже сейчас на Цейлон пару-тройку своих людей отправить? Пусть поработают там независимо от абакумовских.
– Считаю, лишним не будет. Только бы друг другу не помешали.
– Ведь неплохой может получиться ещё один наш ответ этой брезгливогубой свинье Черчиллю на его выступление в Фултоне, если там нашу военно-морскую базу организовать или аэродром для дальней авиации, либо то и другое сразу. Индийский океан – не Балтийское или Чёрное море, выход из которых те же бритты могут при желании закупорить, – там оперативный простор и для подводных лодок, и для надводных кораблей. Считай, полмира будет под нашим контролем…
Берия кивнул:
– Это было бы здорово.
– Кого, думаешь, лучше туда послать?..
