Начинающий писатель, профессиональный психолог и мама четверых детей.
Родилась 22 августа 1983 года в г. Куйбышеве (ныне Самара), где живёт счастливо и по сей день, являясь амбассадором волжского гедонизма.
Пишет, потому что не может не писать. Своё творчество описывает как наблюдение жизни во множестве её проявлений. Уважает букву Ё, вдохновляется маяками и считает, что каждый человек может сделать жизнь хоть чуточку светлее. Оптимистично смотрит на мир и с удовольствием делится своим видением с окружающими.
Кроха
Кроха не любила бледно-зелёный цвет. Он напоминал ей стены детского дома, выкрашенные неаккуратной, размашистой кистью маляра. «Как в больнице, – думала она каждый раз, глядя них. – Дома таких стен не бывает».
Кроха жила в детдоме уже два года. Ей даже казалось, что вполне себе сносно жила. Ела, спала, ходила гулять, играла во что-то там… Во что, кстати?
Детдом открыл свои двери промозглой осенью; ей было всего четыре. Память сохранила только обрывки: ссоры, ссоры, бесконечные ссоры… Много алкоголя, крики взрослых. И запах. Омерзительный тяжёлый запах сигарет.
Наверное, поэтому, когда кто-то курил рядом с Крохой, она становилась сама не своя: огрызалась, скалилась, словно волчонок, сжималась пружиной, которая от малейшего касания могла выпрыгнуть.
Бывало, что она сбегала из этой тюрьмы. Кроха называла детдом только так с тех пор, как краем глаза увидела фильм «Побег из Шоушенка». Ничего не поняв, Кроха почувствовала естество, соль подобных мест, и в её мозгу образовалась чёткая связь: детдом = тюрьма.
Сбегая, Кроха скиталась по подворотням, не ела сутками, связывалась с нелицеприятными компаниями. Пока не найдут и не вернут «домой».
«Дома» временами было весело, но неизменно настигало чувство, что всё, нагостилась, пора уходить.
Вскоре пришла пора начинать учёбу. Дело это не задалось с самого начала. «Ну и ладно, – размышляла Кроха, – ну и пусть. Ну её, эту школу».
Временами Крохе начинало казаться, будто она смотрит кино о самой себе. Кадры этого фильма перемещали её в другой мир. Солнечный. С жёлтыми яркими стенами и огромными окнами, где не бывает промозглой осени, где тёплый песок и речка, где два приветливых взрослых человека, мужчина и женщина, ласково играют с ней и читают книжки. А ещё там пахнет чистым бельём и мандаринами.
В такие «кинематографические» дни Кроха затихала, реже выходила на улицу, пропускала занятия. «Вещь в себе», – опасливо говорили о ней педагоги.
В один из подобных дней Кроха встретила Машу. Маша сразу её приметила, издалека. Подглядывала в расщелину деревянного забора, сторожившего старое здание детского дома.
– Пс-сс! – цыкнула Маша командным тоном. – Иди сюда. Да-да, ты! Ну чего вылупилась? Тебя зову, не зевай!
Кроха недоумённо уставилась на глаз в просвете забора. Глаз принадлежал бойкой девочке лет семи-восьми, белобрысой и кудрявой, как ангелок, но явно с неангельским характером.
Очухавшись, Кроха подошла ближе.
– Привет, – нерешительно произнесла она. – Ты кто?
– Можешь звать меня Машкой, – покровительственно разрешил глаз. – Что ты тут киснешь? Айда на волю! – Машка хитро подмигнула.
– Но я не… – медлила Кроха.
– Ни бэ ни мэ! – захохотала Машка. – Смелей давай! Там круто! Там игрушек много и вкуснятины всякой! Ух-х! Тебе понравится! Бабушка пироги печет офигенские! С «подушечками». Пахнет – улёт!
– С какими подушечками? – вытаращила глаза Кроха.
– Ну с конфетами такими. Они, когда тают, растекаются внутри… мм-м… отвал башки просто!
Кроха, как под гипнозом, полезла в узкую расщелину забора. Даже не сразу заметила, как разодрала пальто и посеяла оторвавшуюся пуговицу.
Взявшись за руки, как закадычные друзья, девчонки побежали прочь. Прочь от злополучного забора, от опостылевшего «дома», от которого веяло холодом.
Пробегая через сквер, сгребали руками охапки листьев, купались в них, валялись и визжали, хохотали во весь голос.
Потом, пыльные и довольные, запыхавшиеся и счастливые, подошли к подъезду с синим козырьком. Всё, что Кроха считала счастьем, сбылось в недавние полчаса. «Неужели можно так жить? Неужели так радоваться можно?» – ликовала она про себя.
Дальше был порог двухкомнатной хрущёвки. Переступив его, хотелось хватать воздух руками и рассовывать его по карманам – настолько вкусно пахло в этом Настоящем Доме. Сладкий, манящий аромат чуть подгоревшей карамели, запах самых вкусных булок, вместе взятых!
Навстречу девочкам вышла бабушка. Интересно, не с неё ли рисовали картинки для книжек со сказками?.. Седые волосы на прямой пробор, клетчатый фартук, припорошённый мукой, и добрые, самые добрые глаза за толстыми стёклами очков.
– Ну, хулиганки, руки мойте и милости просим! – шутливо позвала бабушка.
Через пять стремительных минут девочки уже сидели за кухонным столом и чаёвничали. Жевали пироги, смеялись над тягучими нитками карамели, которые упорно не хотели покидать нож. Дули изо всех сил на горячий чай, им скорее хотелось сделать глоток. Болтали ногами, свесив их с табуреток.
Маша и Кроха уже строили планы, что вот наступит лето, и они поедут в деревню к Машиной бабушке. А та-а-ам – речка, горы песка и соломы, удочки, панамки, парное молоко прямо из-под коровы и сосед Стёпка, с которым нужно обязательно познакомиться. Они будут плести венки из полевых цветов, гулять с утра до ночи, купаться до синих губ и вечером, перед сном, лёжа в стоге сена, рассказывать страшилки…
…Время закрутилось в спираль и будто остановилось. Кроха почувствовала резкую головную боль. Ломило всё тело. Она огляделась и тут же снова зажмурилась. Нет! Этого не может быть! Опять бледно-зелёные стены… Получается, она спала? Но почему тогда на ней пальто? Серенькое пальто с оторванной пуговицей.
Ещё не раз потом Кроха ходила к Маше в гости. Ела пироги. А Машина бабушка даже прижимала её к мягкому боку и называла «внученька». И в деревню они ездили…
Только в это никто не верил. Никто, кроме Крохи, не был знаком с Машей и её бабушкой. Никто их и в глаза не видел. Абсолютно никто.
Кроху отвели к врачу. Потом ещё к одному. И ещё. Много врачей. Много споров. Много диагнозов. И всего один вариант дальнейшего существования.
– Здесь она будет под наблюдением. Какое-то время продержится. Дальше придётся постоянно компенсировать препаратами, – резюмировал врач, забирая Кроху в палату и показывая результаты обследований педагогу детдома.
– Упрямая девочка, но сильная, – сказала педагог. – Ни за что не расстанется со своей Машкой. Может, оно и к лучшему… – вздохнула она после долгой паузы и вышла в коридор.
