Интервью с Максимом Исаевым
– Есть такое понятие, как «человек трудной судьбы». Вы можете сказать о себе именно так, или судьба не была трудной, а лишь многогранной, интересной, насыщенной?
– Я не считаю, что судьба бывает трудной. Судьба, она и есть судьба, и конструирует её сам человек, словно строит дом из кирпичей желаний. На свою судьбу я не жалуюсь, она была не только насыщенной, но и крайне интересной. Родился в Дагестане, учился в национальной школе, русский язык начал изучать только в старших классах, поступил в институт в Минске, работал на заводе, объездил весь Союз вдоль и поперёк в качестве инженера-испытателя большегрузных самосвалов БелАЗ, окончил ещё один институт, стал корреспондентом молодёжной газеты, Союз развалился – ушёл в бизнес… Трижды обнулялся в бизнесе и всё ровно поднимался из пепла и создавал опять. Сейчас на пенсии. Обеспечен и занимаюсь любимым делом – пишу. Так что жизнь моя была и многогранной, и насыщенной, а потому и интересной.
– Родительское воспитание, судя по всему, наложило огромный отпечаток на ваш характер, закалило его. Скажите, помогло ли это в жизни, в становлении личности, а позднее в писательстве?
– Не только помогло, но и предопределило всю мою жизнь. Ну какое там в деревне воспитание?.. Работа! Только работа. Всей большой семьёй трудились на поле, где сажали всё и продавали потом на рынке в Махачкале. И держали большое стадо овец, две коровы, два буйвола, сотню гусей, кур полсотни. И тоже продавали на рынке и сметану, и яйца – всё, что возможно. Две сестры в Махачкале учились на врача, брат один учился в Ленинграде (ЛИКИ – Ленинградский институт киноинженеров), и всем им надо было помогать. Такая деревенская закалка не только поддерживала всю жизнь, но и предопределила мою судьбу. Пять лет назад, будучи уже в 70-летнем возрасте, за один год сам, собственными руками построил дом, где и живу сейчас. Вот это и есть родительское воспитание трудом.
– Как вы считаете, читателю нужно знать личную сторону жизни писателя, чтобы понять его произведения? Или лучше, если биография автора останется в тени и не станет достоянием гласности?
– Считаю, от писателя самого зависит, хочет он быть публичным или прятаться и скрывать свою личную жизнь за псевдонимом. Я открыт на все случаи жизни. Более того, пытливому читателю интересно знать, кто же такой этот автор, который ТАК написал, откуда у него идея такая и т. д. Обратите внимание, как часто люди обсуждают в соцсетях личную жизнь медийных персон…
– Как вы лично относитесь к классической литературе и её авторам? Кто из них пережил своё время и читаем до сих пор? А для вас кто из классиков мировой литературы самый уважаемый и почему?
– Для меня авторитетами в литературе были и остаются Достоевский и Лермонтов. Письмо, тексты первого – для меня эталон. Без воды, действия, характеры, философия. Это всё для меня уроки. Я часто перечитываю произведения Фёдора Михайловича. А в журналистские годы даже опубликовал большую статью под заголовком «Преступление без наказания», где выразил мнение, что нельзя в школе преподавать Достоевского, потому как детям, школьникам, пусть даже ученикам старших классов, трудно его понять, осмыслить. А вот сделать факультатив на пятом курсе института, загрузить мозги выпускникам вопросами о смысле жизни было бы даже интересно.
Что же касается Лермонтова, то тут особое отношение к его творчеству. Никто, ни один писатель или поэт не раскрыл образ горца так искусно, так талантливо, как это сделал Лермонтов. И в какие годы! Юноша, которому от роду было каких-то 20–22 года, когда он создавал «Мцыри», «Демон», «Беглец»… А его «Стансы», которые он написал в шестнадцать! А «Герой нашего времени»! А повесть «Вадим»! Да что там говорить, по сей день не могу читать его без слёз. И жена моя часами слушает его произведения, когда я читаю, и сама просит часто. В школьные годы я эти шедевры знал наизусть, даже теперь могу часами на память читать вслух.
– Вы прошли суровую жизненную школу: ощутили на себе и несправедливую мстительность, и ответственность армейских будней, и студенческие годы, перемены в стране и в обществе. Отразятся ли все эти перипетии судьбы в ваших будущих произведениях, в частности в романе «О чём молчат горы»?
– Моя судьба для меня как писателя – есть и готовая фабула. А делать из неё сюжет – это мой долг и обязанность. Легко ли это будет? Нет, нелегко. Будет трудно. А нам что, привыкать, что ли, к трудностям?.. Не такие горы переходили, не такие брали крепости.
Интервью подготовила и провела
Алексия Сандрин
