Рецензия на сборник стихов Яны Варшавской «Бумага плачет акварелью».
Осыпает осень листья без остатка,
Пожелтели листья и в моей тетради.
Быстрые минуты минут в беспорядке,
Уступая место долгим снегопадам…
Константин Морозов
Осень. Унылая-любимая пора поэтов. Вот и в сборнике Яны Варшавской это, пожалуй, главное, самое «частое» слово. Золотая осень – ранняя зима. Плачет небо, плачет стекло, плачет бумага.
Ещё одна зима уже торопит осень…
Кто вспомнит листопад, когда от снега просинь.
Или:
Ночь залечит повсюду, затянет изъяны,
заберёт золотые монеты листвы,
а взамен, разостлав серебра покрывало,
хрупким мелом испишет надежды холсты…
Грустит природа, грустит человек…
Когда видишь перед собой «женскую поэзию» (а стихи необычайно женственны; даже если, как писал Саша Чёрный, «Поэт мужчина. Даже с бородою», это бывает видно с первых строчек), поневоле достаёшь из собственной внутренней «палаты мер и весов» два золотых эталона. Точнее – серебряных.
Итак, что перед нами на этот раз – «кружево» или «взрыв»?
Кружевной женственностью здесь наполнены и образы («Чернее чёрного и в пол струится платье, жемчужным перламутром шея обвита…»), и мысли («Безвременье застывшее, позволь у твоего остановиться края…»), и даже взгляд в окно, за которым
Ветер холодный: колюч, неприветлив,
Сыплет крупу по всему белу свету…
Сеет повсюду снежные вихри,
Чтобы от них даже двери охрипли…
присутствует, но при условии: когда «шалью укроюсь».
Но это не броня – скорее лоскутное одеяло. Не прочное на разрыв. Взрыв. Истерика. «Ломаю грифели и стержни, пишу отчаянно стихи…»
И дальше, почти в каждом стихотворении:
Не уходи… От молчанья оглохнув,
вырвется вслед безысходности крик…
………………………………………………
Я же охрипла уже… Я кричу!
Каждою клеточкой, каждым движением.
…………………………………………………….
…Только бьётся… Гулко, справа,
в капкане эха прежняя тоска.
………………………………………..
На любовь осудив влюблённостью,
Сердце раненое возьми…
И снова то ахматовская завершённость –
Солнце, как и прежде, на небе… И что?
Почему исчезло, насовсем ушло
трепетное чувство, радость новизны…
Стало слишком пусто. Сожжены мосты…
Заведомо предсказанный финал,
игра красиво трогает и манит…
Хочу, чтоб красной ленточкою стал
изысканный из слов твоих орнамент…
то наброски по-цветаевски –
Перемычками, скрепками, сшивками
задержалась моя душа…
Долететь не хватило выстрела,
а остаться – в раю шалаша…
Последний стих склоняет чашу весов в сторону изящного плетения –
Из слов сплетаю кружева,
Хочу, чтоб кто-нибудь запомнил
Мои негромкие слова,
Рукой написанные в столбик…
Но его последние строки перекликаются с цветаевским «Прохожим».
Так что же примирит внутренних спорщиков, что добавит решению Соломоновского «И ты прав»? Простая рябина. Потому как рябина – объединяющий образ. И ныне и присно.
Юрий Иванов,
редактор издательства «Четыре»
